Корабли на суше не живут - Артуро Перес-Реверте (2015)

Уу-а. Уу-а. Уу-а. Тревога, тревога. Срочное погружение. По телевизору объявили, что этим летом Средиземное море кишмя кишит коварными медузами-извращенками, делающими бо-бо. Это нужно видеть: на пляжах яблоку некуда упасть, пляжники нервно жмутся на бережку, возбужденные чада носятся, размахивая сачками, а на песке растет куча медуз, медузищ и медузочек, и всяк снимает их на телефон, покуда мы бурно протестуем. Что за безобразие! Мы, мать вашу растак и разэдак, приехали отдыхать! Куда смотрит правительство?! Пусть оно немедленно что-нибудь сделает! И правительство делает. То, что умеет делать лучше всего, — появляется на телеэкране и рассказывает нам, как беспокоит его этот феномен, и как к нему непременно будут приняты соответствующие меры, и прочее в этом же роде. Что-что, а брехать наши политики горазды, в этом им нет равных, но сами-то они прекрасно знают, что нич-чего особенного не происходит. Для того они и держат при себе советников, чтоб те им советовали: не стоит, мол, беспокоиться, господин министр, все дело в течениях и в жаре, а это явление сезонное, немножечко терпения, и если нам повезет, уже в сентябре наши студнеобразные сестренки провалятся к себе на дно или еще куда и не будут нам докучать, и все благополучно о них забудут до следующего года, тем более что зимою народ в воду не больно-то лезет. А следующий год — он и есть следующий год. А за ним — еще один. Так что наплюйте.

Я ни разу не слышал — и, признаюсь, удивлен, — чтобы хоть кто-нибудь из наших достойных представителей власти сказал, что эта задача решения не имеет. Что нашествия медуз начались не сегодня и в свое время никто палец о палец не ударил, чтобы их предотвратить, а теперь уже ничего не исправишь, потому что экологическое равновесие пошло псу под хвост из-за потепления моря, неконтролируемого рыбного промысла, бешеной застройки и сброса ядовитых отходов. И все это — прямое следствие нашего эгоизма и нашего же безмерного идиотизма. Когда начинают петь о «соответствующих мерах», никто не говорит правды — что для решения проблемы от нас потребуются жертвы, на которые никто не готов. Или готов? Да неужто? Подонки-застройщики и продажные политики-прилипалы, превратившие испанское средиземноморское побережье в чудовищный муравейник, откажутся от новенькой яхты, побольше, чем у Посеро[59], из-за каких-то там медуз? Или мы, возмущенные граждане, объединимся, проголосуем, вышвырнем их на улицу и отправим за решетку? Или просто взгреем, чтоб своих не узнали? И заново заселим Средиземное море существами, которые лопали себе медуз, а теперь исчезли и оставили дверь хлева открытой, а поле свободным — гуляй не хочу? Может, мы вернем в море тунца, которого четверо жуликов безнаказанно истребляют и продают Японии при пассивном — а когда и при активном — содействии властей? Морских черепах, удавленными сетями-убийцами, — никто ведь палец о палец не ударил, чтобы их уберечь? Несчастных тунцовых мальков в полторы пяди длиной, которых придурки-удильщики вытаскивают по две сотни за одно только утро? Тонны рыбьей мелочи, всплывающей вдруг кверху брюхом у входа в гавань, потому что рыбаки обнаружили, что в бухте лютует полицейский патруль, и поспешили избавиться от некондиционного груза?