Корабли на суше не живут - Артуро Перес-Реверте (2015)

И в этой вот обстановке — такой испанской, что просто неловко, — Мартин де Арана принялся за работу, веря, что его усилия и его преданность обеспечат ему в будущем королевскую благодарность. Что-то вроде пожизненной почетной ренты для его сыновей. Есть любопытная книга «Шесть галеонов для испанского короля», я читал ее восемь лет назад, когда писал «Золото короля», — в ней автор, американская исследовательница Карла Ран Филлипс, утверждает, что бискайцем двигало не желание разбогатеть, а — сегодня трудно поверить, но в те времена подобное было обычным делом — усердие и чувство долга доброго вассала. Для него, для его семьи, его дома и его имени было честью иметь в должниках короля. Поэтому он подписал договор и начал строить корабли за свой счет. Хотя в те времена, когда казна платила неохотно и с опозданием — это если вообще платила, — очень легкомысленно было развязывать мошну.

Избавлю вас от подробностей — уверен, вы их себе представляете. Арана не только лишился здоровья и состояния, но и на каждом этапе постройки, и без того сильно осложненной невозможностью достать нужные материалы и поддерживать ритм работы на верфи, на него налетали тучи ревизоров, контролеров, инспекторов, надсмотрщиков, мытарей, королевских чиновников и прочего гнуса, неслыханно попортившего ему крови. Он начал даже опасаться, что король его бросит и придется самому как-то изворачиваться с целым флотом недостроенных галеонов. Несчастный Арана, уже вложивший безо всякой отдачи восемь тысяч дукатов, был вынужден то и дело ездить в Мадрид и протирать ковры в приемной королевского дворца в ожидании разъяснений и указаний. Во время одной аудиенции он воспользовался случаем, чтобы напомнить о своем сыне, которого просил поставить во главе галеона. Естественно, тот, к кому обращена была эта просьба, ею подтерся.

Закончу свой печальный рассказ. Когда Арана достроил галеоны и передал их королю, никто корабельщика не поблагодарил. Вместо награды его пожаловали аудиторской проверкой, чтобы посмотреть, нельзя ли как-нибудь его прищемить и не заплатить оставшиеся четыре тысячи дукатов. Из этого, впрочем, ничего не вышло, честность и верность бискайца были безукоризненны, и тогда ему передали несколько пинасов и других бесполезных для короны небольших судов — в счет так никогда и не погашенного долга. Несколько лет спустя Арана попытался было настоять, чтобы власти выполнили хотя бы ту часть договора, которая касалась его сына, но умер в 1644-м в разгар судебной тяжбы с королевскими чиновниками, «окончательно разорившими мою семью». Тут поневоле вспомнишь другого героя, тоже принесшего в жертву королю и состояние, и жизнь, — генерала Амбросьо Спинолу, главнокомандующего испанскими силами во Фландрии, который когда-то взял Бреду, а позже жаловался в старческом бреду: «Умираю обесчещенным и опороченным… Всего лишили меня — и доброго имени, и состояния… Я всегда был порядочным человеком, и вот как оценили сорокалетнюю мою беспорочную службу»[66].

Вот об этом я и говорю. Это Испания, дети мои. Со времен Вириата или даже еще раньше. Бесконечный день сурка.

Средиземное море

Швартовка под дождем, в серой унылой обстановке средиземноморского порта иной раз повергает меня в какую-то особенную тоску. Вот и сейчас… Солнце не разбивается о белые стены домов, и вода, что осталась позади, в бухте, не была кобальтово-синей в полдень, а на закате не окрасилась в цвет красного вина, как это бывало во время оно, когда на фоне пламенеющего неба двигались на горизонте черные корабли с нарисованными глазами. Море сегодня зеленовато-пепельное, небо низкое и грязное. Темные тучи то и дело разражаются жалобным дождиком, капли позванивают о такелаж, напитывают убранные паруса и доски палубы. Даже ветра нет.