Тайпи. Ому (сборник) - Мелвилл Герман (2015)

Вверх вела крутая, окаймленная кустами тропинка, огибавшая скалы и расселины. Тут и там зияли пропасти: стоило в них заглянуть, и начинала кружиться голова. Наконец мы добрались до лесистого гребня на вершине горы; вдоль него тропинка шла в густой тени.

Во все стороны открывался очаровательный вид. Дул легкий ветерок, шелестя среди деревьев, а внизу, в долине, трепетали листья. Дальше расстилалось синее безмятежное море. Горы купались в призрачной дымке. Вдали лежали тихие долины; кое-где шумел уединенный водопад. В центре острова вздымался пик Свайка. На склонах гор видны былы небольшие стада быков – некоторые паслись, другие спускались в долину.

Мы шли все дальше, направляясь к склону холма милях в двух впереди, к ближайшим быкам.

Мы предусмотрительно приближались к ним против ветра – подобно всем диким животным, они обладают исключительно тонким нюхом и острым слухом.

К тому же, пробираясь сквозь чащу, мы легко могли спугнуть других лесных обитателей, а потому подкрадывались очень осторожно.

Дикие кабаны на Эймео чрезвычайно свирепы, и так как они часто нападают на туземцев, то, следуя примеру Тонои, я время от времени заглядывал под листву и часто оборачивался, чтобы проверить, не отрезан ли путь к отступлению.

Когда мы огибали кусты, тишину нарушил шум, напоминавший треск сухой ветки. Тонои схватился за сук, приготовившись к прыжку, а Зик положил палец на курок. Снова послышался треск, и я приложил ружье к плечу.

– Смотрите в оба! – крикнул янки и, опустившись на колено, раздвинул ветви.

Сразу же раздался выстрел, и черный разъяренный кабан с двумя блестящими клыками с диким хрюканьем ринулся, невредимый, через тропинку и с шумом скрылся в зарослях. Я выстрелил вдогонку, но безуспешно.

Тонои, славный потомок аристократов Эймео, находился на высоте двадцати футов над землей.

– Арамаи! Спускайся! – крикнул американец. – Противное животное уже на другой стороне острова. Сдается мне, – сказал он, когда мы стали перезаряжать ружья, – зря мы стреляли по этому кабану; только охоту испортили. Быки услышали шум и теперь убегают вовсю, задрав хвосты. Быстрее, Поль, полезем вон на ту скалу и взглянем, все ли они убежали.

Но быки были уже так далеко, что казались не больше муравьев.

Приближался вечер, и мой спутник предложил вернуться домой, а утром, выспавшись, отправиться на охоту на целый день.

Спускаясь в долину по другой тропинке, мы пересекли несколько горных склонов, поросших чудесными деревьями.

Одна из древесных пород привлекла мое особенное внимание. Толстый, покрытый мхом ствол высотой в семьдесят с лишним футов вначале шел без единого сучка, и лишь на высоте многих футов над землей от него отходили толстые ветви, покрытые глянцевой темно-зеленой листвой. Вокруг нижней части дерева торчали тонкие, совершенно гладкие подпорки из коры, росшие из одного центра и уходившие в землю на расстоянии по меньшей мере двух ярдов от основания ствола. Кверху они суживались и постепенно переходили в ствол. Некоторые признаки указывали на то, что среди них укрывались быки. По словам Зика, это дерево в старину использовалось для строительства флотилий таитянских королей, а теперь шло на пироги. Древесина у него очень плотная и прочная, ее не берет червь.

Спустившись до половины холма, мы вышли из лесу и очутились на открытом месте, поросшем папоротником и травой. Несколько деревьев отбрасывали длинные тени.

Мы обратили внимание на участок земли в сотню квадратных футов, заросший дикими травами и терновником и издававший глухой звук под нашими ногами. Он был окружен разрушенной каменной стеной. Тонои сказал, что это заброшенное и всеми забытое место древнего погребения, где никого не хоронят с тех пор, как островитяне приняли христианство. Там много мертвых язычников, замурованных в глубоких склепах.