Путешествия и приключения капитана Гаттераса - Верн Жюль Габриэль (2015)

– Да, капитан!

– А вы, доктор?

– И я тоже, Гаттерас!

Гаттерас замолчал, но лицо его невольно отражало волновавшие его чувства. От решения, которое он примет, зависело все его будущее. Возвратись он в Англию – и его отважные замыслы погибнут навеки, нечего будет и думать о том, чтобы повторить такую экспедицию.

Видя, что Гаттерас молчит, доктор сказал:

– Считаю нужным добавить, капитан, что нам нельзя терять ни минуты. Надо нагрузить сани съестными припасами и захватить как можно больше дров. Конечно, переход в шестьсот миль будет нам очень тяжел и покажется бесконечным, но тут нет ничего невозможного. Мы должны будем проходить по двадцать миль в день, следовательно, через месяц, то есть двадцать шестого марта, в случае удачи, сможем добраться до желанного берега…

– Нельзя ли подождать еще несколько дней? – сказал Гаттерас.

– На что же вы еще надеетесь? – спросил Джонсон.

– Не знаю… Кто может предвидеть будущее? Еще несколько дней! Впрочем, всем нам необходимо окрепнуть. Вы не сделаете и двух переходов, как уже свалитесь от слабости, у вас даже не хватит сил построить ледяной домик.

– Но здесь нас ждет мучительная смерть! – воскликнул Бэлл.

– Друзья мои, – с мольбой в голосе сказал Гаттерас, – еще рано отчаиваться! Если бы я предложил вам искать спасения на севере, вы отказались бы идти за мной! А между тем вполне возможно, что у полюса так же, как и в проливе Смита, живут эскимосы. Свободное море, существование которого не подлежит сомнению, должно омывать берега материков. Природа логична во всех своих проявлениях. Поэтому можно допустить, что растительность вступает в свои права там, где прекращаются сильные холода. На севере нас ждет обетованная земля, а вы хотите от нее бежать!

Увлекаясь своими словами, Гаттерас все больше воодушевлялся. Его возбужденное воображение рисовало волшебные картины страны, самое существование которой еще было под сомнением.

– Еще один день, еще один час! – умолял он.

Впечатлительный и склонный к приключениям, доктор невольно поддался волнению, он готов был уже уступить, но Джонсон, более сдержанный и рассудительный, напомнил ему о благоразумии и долге.

– Идем, Бэлл, к саням, – сказал он.

– Идем! – ответил тот.

И оба направились к выходу.

– Как, Джонсон! Вы? Вы? – вскричал Гаттерас. – Ну что ж, отправляйтесь! А я остаюсь! Остаюсь!

– Капитан! – вырвалось у Джонсона, и он остановился.

– Я остаюсь, говорю вам! Отправляйтесь! Что ж, бросьте меня одного, как бросили остальные! Поди сюда, Дэк! Мы останемся с тобой здесь!

Верная собака подошла к своему хозяину и залаяла. Джонсон в нерешительности смотрел на доктора, который сам не знал, что делать. Прежде всего необходимо было успокоить Гаттераса и пожертвовать одним днем ему в угоду. Доктор уже собирался уступить, как вдруг кто-то коснулся его руки.

Он обернулся. Американец, поднявшись со своей постели, полз по земле, но вот он встал на колени, его покрытые язвами губы шевелились, он что-то бормотал.

В крайнем изумлении доктор молча смотрел на него. Гаттерас подошел ближе и уставился на больного, стараясь уловить смысл его невнятных слов. Минут через пять бедняге с трудом удалось выговорить:

– «Дельфин».

– «Дельфин»! – воскликнул капитан.

Американец утвердительно кивнул головой.

– В здешних морях? – спросил капитан с замиранием сердца.

Больной снова кивнул.

– На севере?

– Да! – произнес американец.

– Местонахождение его вам известно?

– Да!

– В точности?

– Да! – повторил Алтамонт.

Наступило молчание. Свидетелей этой неожиданной сцены прохватывала дрожь.

– Слушайте, – сказал наконец капитан, – нам необходимо знать местоположение вашего корабля. Я вслух буду считать градусы: когда надо будет, вы остановите меня жестом.

В знак согласия американец кивнул головой.