Великолепная Софи - Джорджетт Хейер (1950)

– Да! – сказал мистер Ривенхол.

– О Чарльз, ты меня удивляешь! – воскликнула она, сопровождая это взрывом веселья. – Так лицемерить!

И так как, сказав это, она совершила стратегически верный отход, ему осталось только смотреть на безмолвную дверь.

Он прямо сказал матери, что поведение Софи становится все хуже и хуже, но оценить ее распущенность в полной мере ему удалось лишь два дня спустя, когда, приказав груму запрячь в тильбюри свое последнее приобретение, он услышал в ответ, что в его экипаже не более получаса назад уехала мисс Стэнтон-Лейси.

– Уехала в моем тильбюри? – повторил он. Его голос стал жестче. – На какой лошади?

Грум заметно вздрогнул.

– На… на молодом коне, сэр!

– Ты… запряг… молодого коня для мисс Стэнтон-Лейси? – спросил мистер Ривенхол, вкладывая в свои слова такую силу, как будто желая пригвоздить своего грума к месту и лишить его дара слова.

– Мисс сказала… мисс была уверена… что вы не будете возражать, сэр! – запинаясь, произнес этот бедолага. – И видя, как она дважды правила серыми, сэр, и не получив приказа, и услышав ее слова… Я думал, что вы ей позволили, сэр!

Мистер Ривенхол несколькими едкими словами выбил эту иллюзию из его головы, добавив характеристику того заблуждения, которое питал его грум, воображая, что вообще способен думать. Грум, не осмеливаясь оправдываться, печально ожидал слов о своем увольнении. Они не прозвучали. Мистер Ривенхол был строгим, но справедливым хозяином, и даже в гневе он ясно понимал, к каким средствам могла прибегнуть его беспринципная кузина, чтобы достичь своей цели. Он неожиданно овладел собой и рявкнул:

– Куда она поехала? В Ричмонд? Отвечай!

Видя, что провинившийся никак не может собраться с мыслями, личный грум лорда Омберсли вмешался и подобострастно сказал:

– О нет, сэр! Нет, точно! Миледи и мисс Сесилия час назад уехали в Ричмонд в коляске! И мисс Амабель с ними, сэр!

Мистер Ривенхол знал, что его мать собиралась в гости к кузине, живущей в Ричмонде, и посмотрел на грума, нахмурив брови. Подразумевалось, что Софи будет сопровождать тетю и кузин, и он никак не мог понять, что заставило ее переменить свое намерение. Но это была не главная проблема. Молодой гнедой конь, которого она имела неосторожность взять, был очень своевольным животным, абсолютно не привыкшим к городскому движению и, конечно же, неподходящим для леди. Мистер Ривенхол мог справиться с ним, но даже такой известный лошадник, как мистер Вичболд, не брался за это. Мистер Ривенхол, вспомнив о некоторых самых невинных номерах гнедого, похолодел от страха. Этот страх пробудил его гнев. Он всегда сердился, когда его лошадей брали без спросу, но это было ничто по сравнению с тем убийственным гневом, который сейчас овладел им. Софи вела себя непростительно – он не собирался раздумывать над тем, что такое поведение было очень несвойственно ей, – и сейчас, возможно, лежала на мостовой со сломанной шеей.

– Оседлайте Громовержца и Каурого! – внезапно скомандовал он. – Быстро!

Оба грума бросились выполнять его приказание, обменявшись многозначительными взглядами. Ни один конюх, выученный менять почтовых лошадей за пятьдесят секунд, не мог бы справиться быстрее. И пока двое рабочих конюшни пялились на эту необычайную спешку, мистер Ривенхол уже быстро выезжал со двора по направлению к Гайд-Парку, сопровождаемый грумом, который держался на почтительном расстоянии.