Дивергент - Вероника Рот (2011)

Я брожу по комнате, разглядывая картины на стенах. В наши дни художники сохранились только в Товариществе. Альтруисты считают искусство непрактичным, а любование им – временем, которое можно потратить на службу людям, и потому я видела произведения искусства в учебниках, но никогда не бывала в украшенных комнатах. От картин комната словно становится уютней и теплее, и я могла бы провести в ней многие часы, не замечая времени. Я провожу по стене кончиками пальцев. Изображение ястреба на одной из стен напоминает мне татуировку Тори. Под ним висит набросок птицы в полете.

– Это ворон, – произносит голос за спиной. – Правда, красиво?

Я оборачиваюсь и вижу Тори. Я словно возвращаюсь в комнату для проверки склонностей, в окружении зеркал, с проводами на лбу. Не думала, что снова увижу ее.

– Ну, привет, – улыбается она. – Не думала, что снова увижу тебя. Беатрис, верно?

– Вообще-то Трис, – отвечаю я. – Вы работаете здесь?

– Да. Просто отлучилась, чтобы помочь с проверкой. Бо́льшую часть времени я здесь. – Она постукивает пальцем по подбородку. – Знакомое имя. Кажется, ты спрыгнула первой?

– Да.

– Молодец.

– Спасибо. – Я касаюсь наброска птицы. – Послушайте… мне нужно поговорить с вами…

Я поглядываю на Уилла и Кристину. Я не могу отвести Тори в сторонку сейчас; они будут спрашивать.

– …кое о чем. Когда-нибудь.

– Не уверена, что это умно, – тихо отвечает она. – Я помогла тебе, чем смогла, и теперь ты должна справляться сама.

Я покусываю губы. У нее есть ответы, я это знаю. Если она не хочет поделиться ими сейчас, я найду способ разговорить ее в будущем.

– Хочешь сделать татуировку? – спрашивает она.

Набросок птицы приковывает мой взгляд. Я не собиралась делать пирсинг или татуировку, когда пришла сюда. Я знаю, что, если сделаю татуировку, это вобьет еще один клин между мной и семьей, который я никогда не смогу вытащить. И если моя жизнь продолжится в том же духе, скоро он станет самым незначительным клином между нами.

Но теперь я понимаю слова Тори о том, что ее татуировка символизирует страх, который она преодолела… это напоминание о том, кем она была, и напоминание о том, кем она стала. Возможно, есть способ почтить свою прежнюю жизнь и одновременно принять новую.

– Да, – отвечаю я. – Три такие птицы.

Я касаюсь ключицы, отмечая их полет… к сердцу. По одной для каждого члена семьи, которого я оставила позади.

Глава 9

– Поскольку вас нечетное количество, один из вас сегодня драться не будет, – говорит Четыре, отходя от доски в зале для тренировок.

Он косится на меня. Рядом с моим именем – пусто.

Узел в животе ослабевает. Отсрочка.

– Ничего себе!

Кристина пихает меня локтем, попадает в одну из ноющих мышц – этим утром ноющих мышц у меня больше, чем здоровых, – и я морщусь.

– Ой!

– Извини, – произносит она. – Но ты только посмотри! Меня поставили против Танка.

Мы с Кристиной вместе сидели за завтраком, а до того она прикрывала меня в спальне, когда я переодевалась. У меня прежде не было таких друзей. Сьюзен больше ладила с Калебом, чем со мной, а Роберт во всем следовал за Сьюзен.

Наверное, у меня просто раньше не было друзей. Невозможно завязать настоящую дружбу, если никто не готов принять помощь или хотя бы рассказать о себе. Здесь это исключено. Я уже знаю о Кристине больше, чем когда-либо знала о Сьюзен, а ведь прошло всего два дня.

– Против Танка?

Я нахожу имя Кристины на доске. Рядом с ним написано «Молли».

– Да, приспешника Питера, чуть более женственного с виду.

Она кивает на кучку ребят на другой стороне комнаты. Молли высокая, как и Кристина, но на этом сходство заканчивается. У нее широкие плечи, бронзовая кожа и нос картошкой.

– Эти трое, – Кристина по очереди указывает на Питера, Дрю и Молли, – неразлучны едва ли не с рождения. Я их ненавижу.