КГБ в смокинге 2 Женщина из отеля (Мэриотт) Книга 2 - Мальцева Валентина (1996)

Отрабатывая этот момент, Паулина не исключала, что одну меня в банк не отпустят. «Мнительность русских — это нечто, Валечка, — вспомнила я ее убаюкивающие интонации. — Советские агенты, должна вам сказать, в профессиональном плане подготовлены просто великолепно. Скорее всего, речь идет о лучшей школе в мире. Но проваливаются они только из-за своей мнительности. Представьте себе, в шестидесятых годах во Франции «сгорел» опытнейший советский крот, проработавший в стране больше десяти лет ни много ни мало в оборонной промышленности. Находясь в отпуске с семьей, — кажется, в Бельгии, — этот господин отдал в ателье фотопленку для проявки, и когда пришел ее забирать, хозяин попросил его расписаться на бланке получения. И вот тут-то крота заклинило. Во Франции никто никогда не требовал подписи на бланках. И он извел хозяина вопросами: зачем это надо? чего вдруг? в чем необходимость такой процедуры? и т. д. Это был вообще роковой день, поскольку в это же время в лавку случайно зашел сотрудник бельгийской контрразведки. Поведение капризного заказчика показалось ему настолько странным и неестественным, что, вернувшись на работу, он тут же стал наводить справки о странном иностранце. Короче, через два месяца его полностью «размотали». Я читала протоколы его допросов, Валечка. Этот парень так и не поверил, что истинной причиной его провала была глупейшая обывательская мнительность… Так вот, если кто-то из ваших провожатых захочет вместе с вами заявиться в абонентный отдел банка, ни в коем случае не протестуйте. Пусть себе идут. Все равно, по существующим в банках правилам, только вы и ответственный сотрудник банка имеют право войти в бронированный отсек и вскрыть свой ящик… Вашего провожатого просто выставят за дверь».

Наверное, эта история с советским агентом, завалившимся в бельгийской фотомастерской, имела широкое хождение в шпионских кругах, ибо ни Белинда, ни ее волоокий оруженосец так ни разу и не сказали, что отправятся в банк за компанию со мной. Видимо, они хорошо изучили внутренние правила «Стернер Иншуренз бэнк»…

Действуя по инструкции, я зашла под мраморную сень солидного трехэтажного здания в стиле барокко и сразу же направилась к втиснутому в золоченую рамку багета окошечку с надписью «Information».

— Слушаю вас, мадам?

— Мне нужен господин Эверт. Роберт Эверт.

— Второй этаж, первая дверь налево.

— Благодарю…

На обильно украшенных бронзовыми завитушками створках лифта висела прозаическая белая табличка с надписью: «Временно не работает. Извините!»

Поднимаясь по широкой мраморной лестнице, перила которой украшали расставленные на дистанции нескольких метров друг от друга старинные венецианские фонари на изящных мраморных опорах, я совершенно некстати подумала, что в Советском Союзе такие здания обычно отдают пионерам и школьникам. Хотя, кто знает, может быть, принадлежи такие здания частным банкам, советские пионеры и школьники, а точнее, их замотанные в поисках денег и дефицита родители, были бы чуть богаче и счастливее…

Описание девушки из службы информации оказалось точным: первую же дверь налево, на восемьдесят процентов состоявшую из очень красивого, рифленого стекла с тонкими хрустальными прожилками, украшала солидная бронзовая табличка, на которой было выгравировано готическим шрифтом, но по-английски:

«Д-р Роберт Эверт, менеджер».

Я потянула бронзовую ручку вниз и вошла.

В пяти метрах от меня, за огромным письменным столом, сидел постаревший лет на пятнадцать… Юджин Спарк собственной персоной. Последнее, что я успела запомнить в этой сюрреалистический картине перед тем, как грохнулась на ковер без признаков жизни, был матовый плафон многорожковой люстры под лепным потолком, который на глазах раскатался в лист ослепительно белой бумаги…