КГБ в смокинге 2 Женщина из отеля (Мэриотт) Книга 2 - Мальцева Валентина (1996)

— А кто вам сказал, что я собираюсь его ликвидировать? — пожал плечами Никифоров. — Насколько я помню, задание формулировалось иначе: по-возможности, взять живым. И потом, нужно ли мне объяснять вам разницу между совершившим предательство и заочно приговоренным к расстрелу офицером КГБ и обычной советской журналисткой, никакого отношения к спецслужбам не имеющей? Понятно, что в первом случае ликвидация будет означать исполнение уже вынесенного приговора, а во втором — откровенное убийство ни в чем не повинного человека. Принципиальный момент, не так ли, Семен Кузьмич? Надеюсь, вы не сочтете меня чересчур мелочным?

— Хорошо… — Цвигун оперся локтем о притолоку и с нескрываемым уважением посмотрел на Никифорова. — Я, возможно, дам разрешение на эту… акцию. Но только после того, как будет окончательно закрыт вопрос с Мишиным и с… банком.

— А почему «возможно»? — поджал губы Никифоров. — Напомню вам еще раз, Семен Кузьмич: в настоящий момент ее присутствие в Амстердаме крайне нежелательно. Содержание этой женщины в известном смысле связывает руки моей резидентуре в Голландии. За Мальцевой необходим присмотр, а лишних людей у меня там нет — каждый на счету, и каждому отведена роль в предстоящей операции.

— Ничего, пусть пока поживет, — пробормотал Цвигун.

— Боюсь, я не совсем вас понял, Семен Кузьмич.

— Мальцева — один из свидетелей провала андроповской операции в Латинской Америке. Если захват Мишина окончится… неудачей, возможно, эту даму стоит приберечь на какое-то время. Ну, чтобы было чем торговать в случае чего… Кроме того, вы ведь еще не решили окончательно насчет этого банковского клерка, ведь так? Кто знает, как все повернется, если вы развяжите ему язык…

— Ладно, будь по-вашему… — По тону Никифорова чувствовалось, что он недоволен. — Хотя, признаюсь честно, логики особой в ваших рассуждениях, вы уж простите за откровенность, я не улавливаю.

— Да какая уж тут к черту логика?! — резко отмахнулся Цвигун и, неожиданно улыбнувшись, добавил. — Вы знаете, генерал, почти все в своей жизни я делал не по логике, не по уму, а от фонаря. Понимаете? Словно кто-то невидимый толкал меня в решающий момент под локоть и жарко шептал на ухо: «Сделай так, Сеня, только так и не иначе!» И, знаете, впоследствии выяснялось, что решение было верным, хотя и нелогичным до ужаса. Я, генерал, ненавижу это слово — «интуиция»! От него за версту несет снобизмом моего лощенного шефа. Но, видно, судьба моя такая: жить с тем, что ненавидишь!..

— Если память мне не изменяет, — не без язвительности в голосе протянул Никифоров, — буквально минуту назад вы были полностью согласны на списание

Мальцевой. Однако стоило только вам услышать, что ликвидация этой женщины должна быть санкционирована лично вами, как тут же невесть откуда возникло слово «интуиция»…

— Ничего страшного, — улыбнулся Цвигун. — Просто минуту назад я об этом не подумал.

…В шесть утра Никифорова подняла с постели трель телефонного звонка. Старомодный черный аппарат с тяжелой трубкой и металлическим наборным диском всегда стоял на прикроватной тумбочке, по правую руку от хозяина, — так для душевного равновесия злостные курильщики кладут на расстоянии вытянутой руки пачку сигарет и спички. Даже если ни разу в жизни не просыпались специально, чтобы закурить.

— Да! — хриплым со сна голосом откликнулся генерал Никифоров.

— Извините, что беспокою, — рокотнул в трубке голос его заместителя. — Только что пришло сообщение из Амстердама. Что-то важное. Я уже выслал машину…

— Через сорок минут буду, — сказал после небольшой паузы Никифоров и положил трубку.

* * *