Можно назвать еще одну негативную эмоцию, имеющую отношение к кажущейся (или реальной) несправедливости: это ревность. Ревность — один из самых неприятных аспектов социального развития, который может продолжаться и во взрослом возрасте. Мы с трудом вырастаем из соответствующего менталитета, и получается, что именно это чувство формирует восприятие нами справедливости в мире. В большинстве трудовых конфликтов оспариваются не собственные условия труда или заработная плата конкретного человека, а условия и жалованье всех остальных. Нашими решениями управляют относительные величины и сравнения. Узнав, что другие сотрудники компании получают больше нас, мы негодуем, потому что это снижает нашу самооценку.

Но если нас так заботит самооценка, почему мы вообще даем себе труд помогать или вредить кому-то? Ведь рациональнее всего не тратить ресурсов на подобную ерунду. Эти вопросы изучаются в подразделе поведенческой экономики, известном как теория игр; эту область экономики прославил математик из Принстона Джон Нэш (герой голливудского блокбастера «Игры разума»). Нэш изучал ситуации переговоров при помощи математических методов и пытался вывести оптимальную стратегию. Одна из известных задач теории игр, известная как дилемма заключенного, привела его к выводу, что лучшая политика — отказ от сотрудничества. В этой игре двух подозреваемых допрашивают в разных камерах, и каждый из них должен решить, рассказывать ли о втором. Дилемма состоит в том, что каждому из них предложена свобода в обмен на информацию о подельнике, благодаря которой того можно будет посадить в тюрьму на полгода. Если оба подозреваемых расколются, оба получат по три месяца тюрьмы. Если оба будут молчать, получат только по месяцу. Нэш математически смоделировал дилемму заключенного, перебрал множество вариантов ответов и пришел к выводу, что оптимальная стратегия — всегда предавать и доносить на подельника. Однако если это так, то почему мы наблюдаем сотрудничество в природе, особенно среди людей? Надо сказать, этот вопрос мучил еще Дарвина.

Аспект сотрудничества всегда ставил исследователей в тупик. Однако, как указал

Ричард Докинз в книге «Эгоистичный ген», пользу от подобных актов мести или альтруизма получает не индивидуум, а гены, которые и формируют эти варианты социального поведения. Если гены задают особям поведенческие схемы, которые в конечном итоге ведут к лучшей приспособленности группы к окружающей среде и обеспечивают наилучшую стратегию для продолжения рода, эти гены выиграют и размножатся в популяции, даже если отдельные особи, возможно, будут чем-то жертвовать ради общего блага.

Если говорить о людях, существует еще один фактор: мы не являемся безумными носителями своих генов. Задачи теории игр предполагают, что решения принимаются совершенно независимо, но если подозреваемым разрешается общаться, то самой успешной стратегией становится сотрудничество, а не эгоизм. Важнее всего то, что одомашнивание формирует наше отношение к собственным решениям. Ментальная и эмоциональная жизнь мотивирует нас помогать или вредить другим, и характер этих реакций зависит от ценностных установок, от представлений о том, что такое хорошо и что такое плохо. Эти представления — часть культуры, в формировании которой мы участвуем.

Апеллируя к сердцу

Благотворительные организации питаются молоком человеческой доброты, но оказывается, что готовность помогать ближнему зависит от того, насколько, по нашему мнению, мы с ним связаны. Прочтите приведенные ниже призывы двух благотворительных кампаний и решите, на какую из них вы согласились бы пожертвовать деньги.