Срочно нужен гробовщик (Сборник) - Аллингем (Аллингхэм), Марджери (Марджори), Сэйерс Дороти Ли, Тэй Джозефина. (1992)

Возле обшарпанной двери, распахнутой настежь, сгрудилось несколько человек. Остальное пространство двора было пусто. Дроги с Джесом, сыном и плакальщиками уже катили где-то по Лансбери-террас.

Толпа расступилась, давая дорогу Люку; у входа он помедлил, сдавая вестника с рук на руки женщине, стоящей у самой двери. Вместе с Кампьеном они вошли в полутемный сарай, который с первого взгляда показался совсем пустым. В дальнем углу, однако, стояла лестница, ведущая на чердак, оттуда сквозь четырехугольный люк доносился плач.

Толпа снаружи молчала, как всегда в критические минуты. Кампьен первым подошел к лестнице. Поднялся по пыльным ступенькам, и глазам его предстала неожиданная картина. Пучок водянистого лондонского света падал сквозь затканное паутиной оконце, прорезанное высоко в побеленной стене, на знакомый ручной вязки свитер. Над телом склонилась тоненькая фигурка с иссиня-черными волосами. Мисс Уайт стояла на коленях на дождевике в бензиновых пятнах и безутешно плакала.

11. Тот самый возраст

Рубец черной запекшейся крови на светлых волосах выглядел ужасно, совсем юное лицо со слегка вздернутым носом было смертельно бледно, но жизнь в приятеле мисс Уайт еще теплилась.

Кампьен опустил руку на вздрагивающее плечо Клайти.

— Все будет хорошо, — тихо сказал он. — Как вы его здесь нашли?

Присев на корточках с другой стороны распростертого тела, Люк ободряюще кивнул девушке.

— Доктор будет через пять минут. Удар специалиста, ничего не скажешь. Но парень он молодой и крепкий, выкарабкается. Успокойтесь, мисс.

Клайти не поднимала головы. Черные блестящие волосы, как занавес, скрывали лицо.

— Я не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, — проговорила она охрипшим от слез голосом. — Не хотела. Но мне показалось, что он умер.

Горе ее было огромно и безутешно — так открыто предаются отчаянию маленькие дети. Всю гордость младшего отпрыска Палинодов поглотили слезы и чувство беззащитности. Ее бесформенное пальто, скорее странное, чем никудышное, придавало сгорбленной фигурке Клайти еще более жалкий вид.

— Я думала, что он умер.

— Но он жив. — Чарли Люк умудрился произнести эти слова в виде протяжного рыка. — Как вы нашли его здесь? Вы знали, что он на чердаке?

— Нет. — Клайти подняла голову и посмотрела на Кампьена; лицо ее было красное, опухшее и в грязных подтеках, как у плачущего ребенка. — Нет. Я только знала, что ему позволили держать здесь мотоцикл. Он вчера договорился. Вечером мы расстались довольно поздно, после десяти. Вы видели, когда я вернулась. А сегодня утром я ждала у себя в конторе его звонка. — Она едва сдерживала слезы, и вдруг они так и полились у нее по щекам, маленькому вздернутому носу. Кампьен достал платок.

— Может быть, вы поссорились? — сказал он.

— Нет, нет! — Судя по тону, такое невозможно было представить. — Он всегда мне звонил в это время. Это были почти деловые звонки. Он продавал нам фотографии, то есть не он, а его фирма. А сегодня утром не позвонил. Мисс Ферраби — мы с ней вместе работаем внизу — должна была вот-вот прийти. Я пришла пораньше и… и…

— И вы позвонили ему на работу? — Кампьен смотрел на нее сквозь круглые очки с бесконечным сочувствием.

— На работе его не оказалось, — ответила она. — Мистер Ку-линг, они работают вместе, сказал, что он не приходил и что если он не болеет, то дело плохо.

Чарли Люк провел ладонью по глазам, Кампьен смотрел все так же сочувственно.

— И вы позвонили ему домой, — ласково сказал он.

— Нет, у него нет дома. Я позвонила его хозяйке. Она… она… это было ужасно.