Срочно нужен гробовщик (Сборник) - Аллингем (Аллингхэм), Марджери (Марджори), Сэйерс Дороти Ли, Тэй Джозефина. (1992)

— A-а, понимаю, куда вы клоните. С того дня, как пришло первое анонимное письмо. Надо, знаете ли, сначала изучить предмет, а потом уже действовать.

— Безусловно. — Кампьен был по-прежнему серьезен. — Простите за любопытство, вы, кажется, все свое внимание сосредоточили исключительно на письмах?

— Естественно.

— Почему?

Последний мужчина из рода Палинодов одарил Кампьена очередной ослепительной улыбкой.

— Потому что письма — единственная для меня загадка, — живо объявил он.

Люк покосился на коллегу. Кампьен чувствовал себя как рыба в воде.

— Я так и предполагал, — весело отозвался он. — Вы ведь перемыли все стаканы и чашки. Вымой вы только одну, было бы понятно, что я пришел бы к определенному выводу. Почему вы решили, что ваша сестра покончила с собой?

Лоренс задумался.

— Я не предполагал, что мне придется обосновывать свое мнение, — заговорил он наконец, — но раз вы так хорошо осведомлены, это облегчает дело. Гробовщик видел меня, да? Ну так вот, Руфь всегда отличалась некоторой расточительностью. И вот мы с Эвадной, нарушив заповедь невмешательства, вечером пожурили ее. Руфь очень расстроилась, легла спать, а на другой день умерла. Она просто была не в состоянии упорядочить свои траты.

— Она играла на бегах, вы хотите сказать?

Брови Лоренса поползли вверх.

— Если вам и это известно, остается только удивляться, почему вы сразу не увидели очевидное?

— Где она взяла яд?

Лоренс откинулся на спинку стула, приняв весьма неустойчивую позу, чего по рассеянности и не заметил.

— А вот это предстоит выяснить вам — подробности мне неизвестны.

— Почему вы перемыли все чашки и стаканы?

Лоренс немного помолчал.

— Сам не знаю, — наконец произнес он. — Честно говоря, я поднялся к Руфи только потому, что видел — наша милая хозяйка ожидает этого от меня. Я стоял, глядя на сестру, и думал, как жалко, что она пошла в дядюшку-математика. Математическая жилка — наследственная черта в нашей семье, она никогда не приносила никому ничего хорошего. И вдруг до меня дошло: да ведь она, скорее всего, покончила с собой. И тогда я тщательно вымыл всю посуду — не дай Бог кто-нибудь возьмет чашку с отравой и выпьет из нее.

— Прелестная сказочка! — взорвался Люк. — Значит, решив, что сестра отравилась, вы палец о палец не стукнули, а увидев анонимное письмо, забегали? Вы это хотите сказать?

Лоренс не удостоил его ответом.

— Знаете, я ведь впервые в жизни такое читал, — продолжал он, обращаясь к Кампьену. — Лютая ненависть этих писем оказала на меня физиологическое действие. Интереснейшее ощущение, достойное изучения. Вам не приходилось переживать подобное?

Кампьен прекрасно его понимал и следующий вопрос задал мягким, почти виноватым тоном:

— И вы пришли к выводу, что их написала ваша племянница?

Лоренс отвернулся.

— Вы это знаете, ведь вы подслушали наш разговор.

— Но доказательства-то у вас есть?

Лоренс посмотрел на Кампьена. Лицо его пылало.

— Уважаемый сэр, это мое личное расследование. Неужели вы рассчитываете, что я буду с кем-то делиться его результатами? Ведь речь идет о моей семье.

Кампьен какое-то время молчал.

— Хочу только заметить, — тихо сказал он, — что выбор методом исключения имеет свои опасности.

— Вы полагаете? — В глазах Лоренса зажегся интерес.

Кампьен продолжал со всей серьезностью.

— Юность всегда загадка, — заметил он. — Пусть все остальные вне подозрений, это еще не основание подозревать того, кто много моложе.

Люк решил, что с него хватит.

— О чем вы толкуете? Нельзя ли вернуться к делу?