Неаполь – город миллионеров - де Филиппо Эдуардо

(Догадывается и серьезным, решительным тоном тотчас же говорит.) И обыск не буду делать. Честное слово!

ДЖЕННАРО(уступая, все же предупреждает Чаппу). А если арестуете, то вы последний мерзавец!

ЧАППА(довольный тем, что не ошибся и разгадал игру с самого начала, сдерживает свое слово). Даю слово, не арестую. Но помните, что я не дурак!

ДЖЕННАРО(усаживаясь в кровати, удовлетворенно). И я тоже, бригадир!

ЧАППА(широким жестом, великодушно, по — испански раскланиваясь). Синьоры, до свидания. (Идет к выходу.)

ВСЕ(отбросив притворство, с большим уважением прощаются с великодушным бригадиром, который оказывается «не дурак»; все искренне выражают ему свое восхищение). Всего хорошего!

АМАЛИЯ. Всегда к вашим услугам, бригадир… Чашечку кофе?

ЧАППА. Нет, спасибо, я уже пил.

Между тем Дженнаро слез с кровати и присоединился к хору приветствий; вместе со всеми он провожает бригадира к выходу в переулок.

Действие второе

После высадки англо — американцев. Комната донны Амалии блещет чистотой и показной роскошью. Стены цвета цикламена, потолок молочного цвета, украшен позолотой и лепкой. В глубине сцены больше нет каморки донаДженнаро. Там видна стена, до определенной высоты и на полтора метра в ширину покрытая белыми керамическими плитками, эта стена служит спинкой для мраморной подставки, вделанной в стену. На этой подставке торжественно высится огромная блестящая кофейная машина. Вся мебель новая, полированная, в современном стиле. На двуспальной кровати — роскошное покрывало желтого шелка. В переулке перед изображением мадонны дель Кармине цветы засохли, свечи погасли; видны, однако, новые украшения, и также пять электрических лампочек, заключенных в стеклянные шары. Амалия тоже стала совсем другой: она нарядная, обвешана драгоценностями и, пожалуй, выглядит моложе. При поднятии занавеса она стоит перед зеркалом и поправляет прическу. На ней платье из тонкого шелка, чулки и туфли в тон одежды. Волосы обильно напомажены, в ушах длинные висячие серьги.

Из передней слышны неясные голоса бродячих торговцев, напоминающие о Неаполе времен Бурбонов. Оживленное движение в переулке создает впечатление, что наступила «свобода» и что съестные припасы продаются в изобилии. Голоса торговцев: «Великолепные куры!», «Перец, баклажаны!», «Кто курит? Кто курит?», «Картофельные котлеты, с пылу с жару!», «Американские сигареты!», «Свежая рыба!», «Кремни для зажигалок!».

Амалия берет с туалета большой флакон одеколона и смачивает себе руки и шею. Затем наливает немного одеколона на левую ладонь и брызгает им на мебель и на пол.

Входит Ассунта — племянница донны Аделаиды Скъяно; она живет с теткой в соседнем доме. Одета в черное, серьги тоже черные. Это траур женщины из народа. Ей года двадцать четыре. Непосредственная, общительная, немного рассеянная. Все рассказывает кому угодно, как о себе, так и о других; это, разумеется, часто приводит к ссорам, создаст неловкое положение. В таких случаях Ассунта, чтобы выпутаться, глуповато улыбается и заканчивает прерванную речь: «гм… ах… да…» — а затем разражается истерическим, неудержимым смехом. Увидев Амалию, Ассунта останавливается и показывает ей наполовину развернутый сверток.

АССУНТА. Донн’Ама. посмотрите, какой хороший кусок мяса. Завтра мы из него сварим суп.

АМАЛИЯ(безразлично). И правда хороший!

АССУНТА(льстиво, заискивая). Хотите взять его себе? А я пойду куплю другой кусок для нас. По пятьсот лир.

АМАЛИЯ. Не-ет… Для ужина у нас уже все готово.

АССУНТА(понимающе). Я знаю… Красавчик нас тоже пригласил, меня и тетю. Поэтому мы будем варить суп завтра.

АМАЛИЯ(хвастливо). Да, он многих приглашал…

АССУНТА. Как здоровье Ритуччи?

АМАЛИЯ. С Ритуччей что-то не очень хорошо.

АССУНТА. Тетя с ней?

АМАЛИЯ. Я ее попросила побыть немного. Девочка успокаивается, когда около нее донна Аделаида.