Путь Чёрной молнии - Теущаков Александр Александрович

— Я согласен, когда затронута принципиальная точка зрения по поводу некоторых соприкасающихся интересов системы МВД и воровского сообщества, но от обоюдной выгоды, наша воровская эпархия не пострадает, в ней только прибудет. Мы приближаемся к восьмидесятым годам, и далекие тридцатые и сороковые уже имеют принципиальные различия с нашим временем: рождаются новые поколения, люди меняются, а с ними подмена воровских законов и понятий. В вашей системе ведь тоже идет смена, — Дрон испытующе посмотрел на Кузнецова.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну как?! Старики, служившие системе Гулага, передали эстафету сыновьям, и сейчас приходит номенклатура не чистая умами и на руку. Фронтовики и ветераны были идейные, можно сказать не припорошенные гнильцой преступного соблазна, а теперь их сменили новые, современные кадры. Я понимаю: жить хотят все, но не все умеют.

Я вот свою идею не продаю, меня сломать трудно, хотя методы КГБ и МВД сейчас достигли таких беспредельных высот, что не берусь судить о завтрашнем дне, — Дронов опять посмотрел пристально в глаза майору и как бы снисходительно добавил, — вы уже не те защитники Родины и меняетесь с поразительной быстротой, нам за вами порой не угнаться, вот и приходится воровскому миру пересматривать свои взгляды на жизнь и наводить мосты с вашей системой, учитывая финансовые интересы. Тюрьмы, лагеря остаются, а нашего брата все прибывает, и приходит, поверь не идейная блоть, а поросль, подернутая совсем другим покрытием.

— Дронов, тебя послушать, так мы должны изменить свои взгляды и либеральничать с ворами! Тогда завтра мы будем ходить на свободе по струнке, и жить по вашим воровским понятиям. Нет уж, уволь, лучше по закону!

— Это говоришь мне ты — идейный борец за капитальные вложения в собственный карман. Вот ты — начальник хочешь иметь все, но государство не дает тебе такой возможности. О каких законах ты говоришь? Да плевал ты на их законы! По сути — ты против государства, так как сам добываешь себе права на лучшую жизнь.

Дронов сделался серьезным. Майор условным жестом перебил его, и настороженно взглянув, спокойно сказал:

— Я думаю, мы отвлеклись от темы, нам нужно с тобой что-то решать, ты сидишь за управлением, и может быть в ближайшее время тебя этапируют в другое место. Лично мне сдается, что тебя не случайно управление лагерей забросило в эту зону.

— Ты о чем, майор? — скривил губы вор.

— Об ошибке, допущенной в управлении, тебя должны были направить в Восточную Сибирь или напрашивается другой вывод, что путевку тебе выписали сами воры, ведь таким же образом направляют авторитетов в зоны? — спросил Кузнецов.

— В конкретном случае, тебя майор не должно это сильно волновать.

— Как это не должно волновать?! А ты знаешь, что мне пришло тайное письмо от твоих собратьев, которые не просили, а требовали, чтобы я задержал тебя в этой колонии. Если бы не оно… — майор закурил, — у меня несколько рапортов от Ефремова лежат в сейфе, чтобы я довел до сведения оперативный отдел управления.

— Ну, и зачем дело встало?

— Я жду, когда из управления придет подтверждение на твою отправку.

— Майор, не дождешься, ты же сам высказал свое предположение, что я прибыл сюда по путевке, а такие дела решаются только через управу. Так что, хочешь — не хочешь, а тебе придется выпустить меня в зону.

— Администрация учреждения не вправе тебя выпускать, я один не в силах принимать такое решение, — пытался перетянуть на себя одеяло Кузнецов.

— Я постараюсь следить за своими словами и действиями. Выйду в зону, эксцессов не будет, наведу порядок среди братвы, потом закрывай меня без разговора. И еще: мне нужно тебя обезопасить, выявить сексота. Свяжись с Говоровым, вам необходимо присмотреться, нет ли за вами скрытой слежки.

— Ты думаешь, со стороны Ефремова дует ветер?