Друзья и возлюбленные - Джером К. Джером (2013)

— Я не должен был это начинать, — сказал он. — Но я подумал, что у меня нет выбора, что я следую некоему особому пути, давно проложенному и неизбежному. Ты ведь понимаешь меня. Ты тоже так чувствовала. Однако я не умаляю своей вины. Мне нет прощения.

Джина подняла голову.

— Откуда ты знаешь, что тебе не надоест этот образ мыслей, как надоела я?

— Ты мне не надоела, — терпеливо ответил Лоренс. — И никогда не надоешь. Просто я принадлежу не тебе.

Она чуть выпрямилась и вытерла руками глаза.

— Не мне?..

— Да.

— А я вот вообще никому не принадлежу. — Джина вздохнула, встала и отвернулась. — Пожалуйста, уходи. Прямо сейчас. Пока я не смотрю.

Вечером она сидела в вестибюле психолога и смотрела из окна на крышу супермаркета, по которой барабанил дождь. Коричневая черепица блестела от влаги. Секретарь сказала, что у миссис Тейлор сегодня много посетителей, но Джина — неожиданно для самой себя — просила и умоляла, пока психолог не взяла трубку и не согласилась ее принять, но только на полчаса и в конце дня.

Джина оставила Софи записку, в клочки разорвала французскую брошюру и швырнула ее в мусорное ведро — к кожуре грейпфрута, гнилым салатным листьям и чайным пакетикам. Затем она поднялась к себе и приняла холодный душ, трясясь так сильно, что едва управилась с кранами горячей и холодной воды. После душа Джина завернулась в полотенце и лежала на полу ванной, дрожа и плача от отчаяния.

Там, на сером ковре, который выбрал Фергус, она пролежала около получаса. Сквозняк обдувал ее голые плечи — она этого не замечала. Когда Джина наконец поднялась, руки у нее были затекшие и бледные, а ноги посинели от холода. От вида накрашенных ногтей — «мои вишенки», как называл их Лоренс — ей стало дурно.

Одевалась она невероятно долго. Надела джинсы и зимний свитер — старый шерстяной свитер с высоким горлом. Ее руки, торчащие из рукавов, были похожи на старушечьи. Джина не стала краситься, даже в зеркало не посмотрела. Стоя к нему спиной, она медленно причесалась, затем надела красные балетки и отправилась на прием к психологу.

— Давно вас не видела, — сказала Диана Тейлор. Выглядела она здоровой и цветущей.

— Верно.

— Присаживайтесь. Где хотите. Вам вроде бы вот здесь нравится?

Джина опустилась на стул.

— Все рухнуло.

Диана молчала. У нее на коленях лежали блокнот и ручка, но она ничего не записала.

— Лоренс вернулся к жене. Сегодня. Сказал, что любит меня, но ее любит еще больше.

— Понятно.

— Все мужчины так говорят.

— Да. И большинство действительно так думают.

— Я осталась ни с чем. Когда ушел Фергус, у меня хотя бы были друзья. Я еще никогда не чувствовала себя такой одинокой.

Добрым, но нисколько не нежным голосом Диана произнесла:

— Очень жаль.

— А ведь я сделала это по вашему совету. — Джина оперлась на колени. — Вы думали, что мне это пойдет на пользу.

— Ошибаетесь…

— Нет! — настаивала Джина. — Нет! Вы сказали, что любовь поможет мне исцелиться!

Диана положила блокнот и ручку на стол.

— Да, вероятно, я так и говорила. И в целом это правда. Но вы нашли не ту любовь, которую смогли бы сохранить.

— Да что вы?! Просто скажите, что я получила по заслугам! Что я хотела украсть чужого мужа!

— Не мне вас судить…

Джина вскрикнула и откинулась на спинку стула.

— И потом, я не обещала вам чуда. Люди не желают сознавать, что из некоторых ситуаций нет выхода.

— Но вы-то мне говорили, что выход есть, что мы можем менять мир, делать его лучше, что у каждого есть силы построить новую жизнь…

— Вот это вряд ли.

— Значит, вы это подразумевали! Что я снова смогу стать счастливым человеком!

— Если вам проще винить меня…

— Да не хочу я вас винить! Просто вы должны отвечать за свои слова и понимать, к чему они порой приводят.