Друзья и возлюбленные - Джером К. Джером (2013)

Он вдруг принялся ожесточенно теребить карабин, на котором болталось множество ключей и жуткая зеленая рука.

— Мам…

— Что?

— А папа… папа заберет Софи во Францию?

— О Боже, — вздохнула Хилари, — я об этом и не думала.

— Ну так заберет?

Хилари внимательно посмотрела на сына. Он опустил глаза, ко его лицо выдавало все чувства.

— Гас, я понятия не имею.

— Последнее время, — еле слышно произнес он, — какая-то дикость творится… Правда ведь?

Сегодня он пошел в школу. За завтраком Хилари заметила, что форма стала ему мала, хотя Гас и сам был маловат для четырнадцатилетнего. Наскоро завязав галстук, он с радостным облегчением поедал хлопья. Адам галстук не надел: Хилари знала, что он лежит у него в кармане. Все его одноклассники брезгливо повязывали галстуки у самых школьных ворот. Он и не завтракал, только выпил две чашки кофе, шумно глотая, будто пес. Хилари проводила сыновей из дома с тем же чувством, с каким раньше провожала всех троих, по очереди — лопоухих, дрожащих от страха, с ободранными коленками — в первый класс.

— Берегите себя, — глупо напутствовала она мальчиков. К горлу подкатил ком.

Адам обнял ее за плечи.

— Нет, это ты себя береги.

Дом показался Хилари чересчур тихим, когда они ушли. Постояльцев было всего шестеро, да и те, позавтракав, разошлись кто куда, оставив Лотте странноватый, обезличенный хаос спален. Хилари пошла в кабинет и несколько минут смотрела на компьютер, который купила еще весной и поклялась освоить за месяц. Нет, сегодня она точно не в настроении. Затем она прокралась мимо кухни и вышла на улицу, отправившись по своим и гостиничным делам.

По пути обратно она заглянула в витрину агентства недвижимости. На брошюру Хай-Плейс приклеили красную наклейку с надписью «ПРОДАНО». Мишель рассказала Хилари, что его купила какая-то пара из Лондона. Они хотят устроить там студию дизайна и уже нанимают уборщиков. Мишель горько вздохнула и с ненавистью посмотрела на маленький полк солонок и перечниц в буфете. «Может, я туда переведусь, — сказала она, не глядя на хозяйку. — Подумала, что честнее будет предупредить». Конечно, и Лотте многое здесь не устраивало. «Зря я, наверное, это говорю, но так по справедливости будет: она тоже хочет уволиться».

По справедливости! Хилари отвернулась от витрины. Справедливо заявлять, что в любую минуту две ее постоянные горничные могут уволиться — и ради чего? Ради разнообразия! А что тогда не по справедливости? Просто уйти посреди рабочего дня, оставив короткую записку: «Я ушла. Простите. Мишель»?! Или даже без записки. Справедливости тут нет и в помине, как и в страшном предательстве Лоренса. Если ждать от других честных поступков, недолго и с ума сойти. А с другой стороны, нельзя же просто так смириться, сложить руки! Хилари пришла к этому выводу во время той одинокой прогулки по холмам. Да, у нее горе, но без боя она не сдастся.

Когда она вернулась, бар «Би-Хауса», служивший и вестибюлем, кишел людьми и чемоданами. Небольшая группа пенсионеров, напуганная мощным духом карри и канализации в отеле на окраине Уиттингборна, молила о пристанище. С ними беседовал Лоренс в своем поварском фартуке. Увидев его, такого спокойного и приветливого среди бушующего моря, Хилари поразилась не меньше, чем утром, когда провожала мальчиков в школу.

Он заметил ее, помахал рукой и улыбнулся.

— Сиротки молят о помощи! — крикнул ей Лоренс. Все рассмеялись. — Их тут четырнадцать! Семь двухместных номеров у нас найдется?

Хилари заторопилась к коридору.

— Это моя жена, — сказал Лоренс гостям. — Она настоящий знаток своего дела. Уверен, она не бросит вас не произвол судьбы.

Днем, разместив всех благодарных гусынь в номерах и подыскав для их водителя комнату на Орчард-стрит, Хилари спустилась на кухню. Лоренс был один: уверенными и быстрыми движениями рубил баранину.

— Все уладила?