Полудевы - Марсель Прево (1894)

Максим разом остановился, точно лошадь под ударом хлыста; его худое лицо, еще более обыкновенного вытянувшееся, глаза, лихорадочно блестевшие, и нервное покручивание коротеньких усов выдавали сильное нервное возбуждение.

– Послушайте, Тессье, – сказал он. – Вы говорили сейчас о знакомых молодых девушках мадемуазель Рувр и даже о ее сестре в крайне неприятных для меня выражениях. Я должен сказать вам, что питаю к мадемуазель Рувр, хотя и мало знаю ее, самое глубокое уважение… и я не хочу скрывать этого от вас…

– Но, дорогой мой, – возразил Гектор, – мне кажется, я даже и не произносил имени мадемуазель Рувр.

Максиму стало неловко.

– Извините… я виноват, говоря с вами такими тоном. Я очень… вполне… доверяю вам, – прибавил он, дотронувшись до его руки и снова принимаясь шагать… – Вспомните только, какой я отсталый здесь, в Париже, я совсем не знаком с вашей жизнью. Я пахарь, который охотно доверяется человеку и судит о нем по его наружности, как о погоде по небу. Я знаю, вы совершенная противоположность мне, а между тем я уверен, что вы можете быть моим другом… Обещаете вы мне это?

– Без сомнения, Максим, – ответил растроганный Гектор и подумал: «Таких слов не много услышишь у нас, идя по улице Favat к Vaudeville. Что за странный ветер дует в Везери?»

– Мадемуазель Мод де Рувр, – начал он медленно в то время, когда они шли к Опере по chaussee d'Antio и улице Meyerbeer, – мадемуазель Мод де Рувр обладает слишком красивой и блестящей внешностью, чтоб не возбудить зависти и клеветы. И я предупреждаю вас, вам будут дурно говорить о ней; вооружитесь терпением и берегите ваше сердце. Мне не к чему учить вас доверять женщине, которая вас, вероятно, очень пленила, не так ли? Но я хочу сделать вам два необходимых указания, только не считайте их пустыми, не разобрав их хорошенько. Во-первых, в Париже не найдется ни одной светской молодой и красивой девушки, которой бы не приписывали если не любовников, то, по крайней мере, товарищей дурного препровождения времени. Что делать! Подобные случаи так часты, что поневоле приходится извинять злословие. Все эти белые, голубые, розовые платья, которые вы сейчас увидите в ложах, не всегда прикрывают вполне непорочное тело. Между этими девушками так много так называемых полудев! На безусловно честных лежит чужое пятно. Во-вторых, если в парижском свете почти невозможно узнать достоверно самое интересное о девушке, то также трудно узнать и относительно ее нравственности. Обыкновенно, приключение, заставляющее ее пасть, происходит без свидетелей, особенно когда дело касается очень юной девушки. Сама она, понятно, не расскажет. И если всплывет что наружу, то благодаря низости ее сообщника, то есть любовника пли… полулюбовника; а разве можно верить такому господину? И в действительности никто ничего не может знать: непорочная или падшая, скромная или бесстыдная такая-то молодая девушка, которая всегда останется сфинксом для того, кто ее любит.

Они дошли до Оперы, где здание ее выходит полукругом на улицы Gliick и Ilalevy и тихо двинулись по уединенному уголку Парижа, в это время почти пустынному, почти темному, резко отличавшемуся от соседних улиц, по которым беспрерывно сновали вдоль тротуаров ярко освещенные экипажи в дорогой упряжи.

«Если бы Мод слышала меня, – подумал Гектор, – я уверен, она была бы довольна мной. Впрочем, против совести я ничего не сказал». Максим проговорил как бы про себя:

– Но каких же мужей находят себе эти девушки, которых вы называете полудевами?