Knigionline.co » Старинная литература » Смерть в Венеции (сборник)

Смерть в Венеции (сборник) - Томас Манн (1903, 1912, 1930)

Смерть в Венеции (сборник)
  • Год:
    1903, 1912, 1930
  • Название:
    Смерть в Венеции (сборник)
  • Автор:
  • Жанр:
  • Серия:
  • Оригинал:
    Немецкий
  • Язык:
    Русский
  • Перевел:
    Валентина Курелла, Екатерина Шукшина, Михаил Рудницкий, Наталия Ман
  • Издательство:
    АСТ, ФТМ
  • Страниц:
    24
  • ISBN:
    978-5-17-100487-3
  • Рейтинг:
    2 (1 голос)
  • Ваша оценка:
В настоящее издание вбежали наиболее знаменитые новеллы Генри Манна, одного из cамых ярких и популярнейших авторов дадцатого века. " Крошечный господин Фридеман ", " Луизхен ", " Тонио Крегер ", " Смертитраница в Венеции " и " Антонио и фокусник " - произведенья, в которых сюжетная увлекательность удивительным архетипом сочетается со присущей писателю глубью социальной и филосовской проблематики. " После всего, что произошло, под занавес, как, ей -богу, достойнейший финал всего этого жизнь, моя жизнь – " всё это ", поодиночке – внушает мне одиное отвращение; оно душает меня, преследует, приведает в содрогание, даёт, и, как знать, поздно или поздно, вероятно, даст нужный толчок, чтобы мне подкачать черту под этой до неприличия абсурдной комедией и убероться отсюда отсюдова - поздорову. И тем не менее более-менее вероятно, я ещё какое-то время протягаю, еще четыре месяца или восемь буду продолжать есть, дрыхнуть, чем -то заниматься – как же машинально, хаотично и безмятежно, как пролегала моя внешняя жизнь эту весну – в чудовищном противоречье опустошительному процессенту распада внутри-то. "

Смерть в Венеции (сборник) - Томас Манн читать онлайн бесплатно полную версию книги

За вечер – ибо он остался в ложе – я сделал наблюдение, что ему в особенности свойственны две позы. Когда беседа с хозяевами замирала, он сидел, перебросив ногу на ногу, поместив бинокль на колени, удобно откинувшись, опускал голову, сильно выпячивал губы, дабы погрузиться в рассматривание кончиков усов, судя по всему, совершенно загипнотизированный этим зрелищем, причем медленно, покойно водил головой из стороны в сторону. Вступая же в разговор с юной дамой, он из почтения переменял положение ног, однако откидывался еще больше, обхватывая при этом обеими руками подлокотники, как можно выше поднимал голову и обаятельно, с заметным чувством превосходства, довольно широко раздвигая губы, улыбался молодой соседке. Человек этот наверняка напоен сознанием удивительного счастья…

Если серьезно, я такое высоко ценю. Ни за одним его жестом, хоть их небрежность была все-таки дерзкой, не последовало мучительной неловкости; его преисполняло чувство собственного достоинства. А почему должно быть иначе? Ведь ясно: он, возможно, особо не выделяясь, идет верным путем, будет идти им, пока не достигнет ясной, полезной цели, живет в согласии со всеми и под солнцем всеобщего уважения. Сейчас вот сидит в ложе, беседует с молодой девушкой, чистому, изысканному очарованию которой, возможно, не вполне закрыт и надеяться на руку которой в таковом случае имеет все основания. Право, у меня нет никакого желания говорить что-либо презрительное об этом человеке!

А я? Что же я? Сижу внизу и довольствуюсь тем, что издали, из темноты мрачно наблюдаю, как изысканное, недосягаемое существо беседует и смеется с этим ничтожеством! Изгнанный, безвестный, бесправный, чужой, hors ligne[5], опустившийся, пария, жалкий в собственных глазах…

Я остался до конца и снова увидел всех троих в гардеробе, где, облачаясь в меховые пальто, они немного замешкались, чтобы переброситься парой слов со знакомыми – с какой-то дамой, с офицером… Молодой человек отправился к выходу вместе с отцом и дочерью, а я на небольшом расстоянии последовал за ними по вестибюлю.

Дождя не было, на небе виднелось несколько звезд, и они пошли пешком. Неторопливо беседуя, все трое шагали передо мной, а я двигался за ними на робкой дистанции – побитый, терзаемый остро болезненным, жалким, злорадным чувством… Идти им было недалеко; едва кончилась улица, как троица остановилась перед солидным домом с простым фасадом; сразу же после теплого прощания отец с дочерью исчезли, а провожатый, ускорив шаг, удалился.

На тяжелой резной двери дома можно было прочесть: «Советник юстиции Райнер».

XIII

Я решился довести записи до конца, хотя от внутреннего отвращения мне то и дело хочется вскочить и бежать. Я тут копал, буравил до полного изнеможения! И сыт всем этим до тошноты!..

Еще не прошло и трех месяцев, как газеты известили меня о благотворительном базаре, который устраивался в городской ратуше – с участием благородного общества. Я прочел анонс с вниманием и сразу решил сходить.

Она будет там, думал я, возможно, в качестве продавщицы, а в таком случае ничто не помешает мне к ней приблизиться. Если спокойно вдуматься, я человек образованный, из хорошей семьи, и если нахожу эту фройляйн Райнер симпатичной, то как и господину с восхитительной манишкой, мне не возбраняется при оказии заговорить с ней, обменяться парой шутливых слов…

День, когда я отправился в ратушу, перед порталом которой теснились люди и экипажи, стоял ветреный и дождливый. Я проложил себе путь внутрь, уплатил за входной билет, передал на хранение пальто и шляпу и с некоторым усилием поднялся по широкой, усеянной людьми лестнице на второй этаж в праздничный зал, откуда мне навстречу плыли душные испарения вина, блюд, духов, запах елок, беспорядочный шум, смех, разговоры, музыка, выкрики и удары гонга.

Перейти
Наш сайт автоматически запоминает страницу, где вы остановились, вы можете продолжить чтение в любой момент
Оставить комментарий