Капут - Курцио Малапарте (1944)

Беднота вместе с присоединившимися позже цыганскими бандами из Земуна и Панчево срывала жалюзи с магазинов и грабила даже жилые дома. Из района Теразие доносилась стрельба. Жители отбивались от грабителей на улицах и на лестницах, в подъездах и квартирах. Горел Королевский театр на площади Споменик. Была разрушена кондитерская напротив театра, турецкая кондитерская, известная каждому на Балканах своими сладостями-афродизиаками. Толпа с лихими криками рылась среди обломков, спорила из-за драгоценных сладостей, растрепанные женщины с горящими лицами оглушали воздух непристойным смехом и, чавкая, жевали возбуждающие любовь пирожные, карамель и конфеты. Поджав хвост, опустив уши и повизгивая, Спин слушал грохот разрывов и падающих стен, крики ужаса, треск пожарищ. Он забился в ногах посла Мамели и мочился ему на туфли. Когда ближе к полудню грохот разрывов понемногу затих и Мамели с остальными посольскими поднялся наверх, Спин отказался покинуть убежище. Пришлось носить ему еду в темный, задымленный подвал.

В минуты затишья до кабинета посла долетал собачий визг. Мир рушился, происходило нечто страшное, чего Спин не мог понять. «Налет закончился, – говорил ему Мамели, спустившись в подвал, – можно вернуться наверх, опасность уже миновала». Но Спин трусил и уходить не хотел. Он не прикасался к пище, только с подозрительным видом смотрел на суп и на хозяина, смотрел недоверчивым, молящим взглядом собаки, которая боится быть преданной. Человеческих законов, как и законов природы, уже не существовало. Мир рушился.

Около четырех пополудни того дня, когда посол Мамели собирался в очередной раз пойти в подвал уговаривать Спина, что опасность миновала и все опять, как обычно, в порядке, в небе над Земуном, возле Панчево, послышался высокий гул моторов. Первые бомбы упали в районе Милоша Велитога, самолеты вбивали огромные бомбы в крыши домов как вбивают гвозди: одним молниеносным и точным, огромной силы ударом. Город содрогался до основания, толпы людей с криками бросались по улицам врассыпную, между взрывами наступала пауза великой тишины, все вокруг становилось мертвым, бездыханным, неподвижным, как молчание мироздания, когда земля – безжизненна; бесконечное, абсолютное звездное молчание земли, когда земля – холодна и мертва, когда приходит конец света. И снова неожиданные взрывы вырывали дома и деревья с корнем, небеса рушились на город с громовым раскатом. Посол Мамели и посольские служащие уже спустились в убежище и, побледневшие, сидели на стульях вокруг стола. В паузах между разрывами слышался скулеж Спина, забившегося между ног хозяина.

– Это конец света, – сказал второй секретарь посольства князь Руффо.

– Ад кромешный, – сказал посол Мамели, зажигая сигарету.

– Все силы природы против нас, – сказал первый секретарь Гвидотти. – Природа тоже взбеленилась.

– Ничего не поделаешь, – сказал граф Фабрицио Франко.

– Будем как румыны tutùn sci rabdare, курить табак и ждать, – сказал посол Мамели.