Лунные дети - Тишь Наталья

— И что с того? Может, им понравился такой способ?

— Ну да, и поэтому они решили заморочиться и у каждой жертвы вырезать сердце и яремную вырезку. Пятнадцать человек убить — раз плюнуть, и времени у них было достаточно, — Кэл покачал головой, словно удивляясь собственным словам. — Я думаю, Колм прав в чем-то, но что за ритуал, и в чем его смысл, не понимаю.

— А местный сыск сказал что-нибудь дельное?

В ответ раздался настолько тяжелый и разочарованный вздох, что объяснений не требовалось. Северноальсийский сыск активностью никогда не отличался, да и работало там полторы калеки — мужчины за сорок лет, грузные и тяжелые на подъем. Интересно, изменилось что за десять… одиннадцать лет?

— Ладно, — Кэл потер лоб. — Снова ясно, что ничего не ясно, что с жертвами, что со свидетелями. Можно возвращаться в Гестоль. Алва уже должна отправить запрос по поводу камней Следящих. Как раз и выясним, есть ли что-то интересное.

Я с сожалением покосилась на остывающее рагу и решительно пододвинула тарелку обратно.

— Сейчас, только доем. Все-таки местное рагу с гестольским не сравниться.

Кэл только открыл рот, чтобы ответить, но его перебил невероятно восхищенный девчоночий голосок:

— Так вы взаправдашний сыщик?

Мы изумленно уставились на появившуюся буквально из ниоткуда темноволосую девочку лет двенадцати-тринадцати в цветастом опрятном сарафане. Она пританцовывала на месте, не в силах стоять спокойно, отчего короткие жидкие косички били ее по плечам.

— Да, — выдавил Кэл, не ожидавший вопроса. — Как ты догадалась?

Я зажала себе рот, чтобы не расхохотаться: больно умильно выглядел ошарашенный Кэл. А девочка откинула челку назад и широко улыбнулась, демонстрируя желтоватые зубы.

— А я слышала, как вы обсуждали убийство! Так жаль, что меня не было, но эта вредина Молли сказала, что я маленькая! Так бы я все-все рассказала вам, господин сыщик! А в сыске только маги?

— Уэни, не мешай им.

От неожиданности я прикусила палец и медленно подняла взгляд. Подошедшая невысокая женщина доброжелательно и чуть виновато улыбалась.

— Простите мою дочь, — сказала она, глядя на меня, и поправила сползшую ручку сумки. — Она еще та говорунья.

— Ма-а-ам, ну не сейчас, — проныла, смутившись и тут же вытянувшись во фрунт, Уэни. Потом промямлила значительно тише: — Извините, господин сыщик.

— Ничего, — отмахнулся Кэл. — Все нормально. Хочешь стать сыщиком?

Ответ Уэни я не расслышала, не сводя взгляда с ее матери. Та по-прежнему улыбалась, теперь немного растерянно, иногда бросала взгляд в сторону и тоже что-то говорила, но мне казалось, что она не издала ни звука. Шум притупился, нет, я словно оглохла, не в силах поверить своим глазам. Мир сузился до человека, стоящего передо мной, и все проблемы, все смерти — все, о чем я волновалась, не просто отошло на второй план, но стерлось из бытия.

Я… ждала, чего-то ждала. Чего? Наверное, проблеска узнавания, недоумения, в крайнем случае — холодной отстраненности. Ну же! Отреагируй! Смотри на меня, смотри! Вот я — перед тобой, как на ладони. Почему ты не смотришь на меня, не видишь меня?

Но все было напрасно. Она только повернулась и погладила кого-то рядом. Ах, да, Уэни… Счастливая, радостная Уэни, мечтавшая стать сыщиком. Какие глупости! Я смотрела, как женщина улыбается своей девочке, и жутко завидовала, что больше со мной такого не будет. Никогда.

Потому что не узнали. И не узнают.

Меня для нее больше не существует. Оказывается, все так просто…

Спустя пару минут они ушли. Женщина чуть склонила голову передо мной в знак прощания, и они с Уэни вышли из кафе. Девочка еще обернулась около двери, помахала нам, улыбаясь во весь рот. Затем звякнул колокольчик, и сфера тишины лопнула, заполняя меня разговорами посетителей и привычными повседневными звуками. Мир, исчезнувший на недолгие мгновения, снова занял свое привычное, указанное Небом место.