Флэшмен под каблуком - Джордж Макдоналд Фрейзер (1977)

Сделать моей партнерше подсечку было делом одной секунды, и, оставив ее стенать под ногами пляшущей толпы, я проложил себе путь, вырвав по ходу желтую девчонку из объятий ее пьяного кавалера, и тот беспомощно зашатался. Она заходилась от смеха, пока я, обвив рукой гибкий стан, увлекал ее в кусты – там оказалось полно народу: сдается, спрятаться в зарослях и заняться развратом считалось у них уважительным поводом, чтобы пропустить танец-другой. Похоже, половина гостей уже перебывала тут; кругом мелькали черные спины, но я ухитрился найти свободное местечко и уже опустился на землю, вдыхая сладостный аромат своей дамы, как какая-то скотина врезала мне ногой по ребрам. Над нами стоял Ракухадза.

Я уже раскрыл было рот, дабы излить свои мысли по этому поводу, но генерал только кивнул головой и зашел за дерево; поскольку моя желтая подружка как раз решила облегчить желудок, я, не теряя времени, отправился за ним, проклиная свое невезение. Я с трудом держался на ногах, зато он был совершенно трезв; черное лицо хранило угрюмое и серьезное выражение, и что-то во взгляде, которым генерал окинул мельтешащую толпу и копошащие и стонущие в тени фигуры, заставило меня придержать свое недовольство. Он пыхнул сигарой, потом, отбросив ее, взял меня за руку и потащил к деревьям. Мы прошли по узкой тропе и оказались на маленькой садовой лужайке, примыкавшей, как я сообразил, к стене дворца.

Светила луна, и лужайку заполоняли тени; мне хотелось спросить, какого ч-та он притащил меня сюда, но вдруг я различил еще две полускрытые во тьме фигуры. Ракухадза, впрочем, не обращал на них внимания. Перейдя лужайку, он подошел к летнему домику, из-под двери которого пробивалась полоска света, и постучал. Я стоял, пытаясь вытряхнуть из головы туман и внезапно ощутив холодок страха. Издалека доносились музыка и пьяные вопли; тут дверь открылась и я оказался внутри, заморгав от яркого света и чувствуя, как ужас комком застыл в горле.

На меня смотрели четверо. Слева, в темной рубашке, бриджах и башмаках, сидел Лаборд; косые лучи лампы придавали его лицу хитроватое выражение. Рядом с ним, спокойный, как всегда, сидел, Фанкануникака, выглядывающий из безразмерного воротника. Справа расположился облаченный в элегантный костюм придворного барон Андрияма – молодой малагасийский аристократ, которого я знал весьма поверхностно. В центральной фигуре, напряженной и взволнованной, я узрел не кого иного, как юного принца Ракуту. Едва дверь закрылась, взгляд принца нашел кого-то позади меня.

– Никто вас не видел? – раздался хриплый шепот его высочества.

– Никто, – ответил из-за моей спины Ракухадза. – Можно начинать без опаски.

А вот я в этом сомневался, ей-богу. Пьяный или нет, я безошибочно распознал запах заговора, и, вопреки присутствию королевской и ряда других высокопоставленных персон Мадагаскара, мне сразу стало понятно, что здесь творится нечто недоброе. Но Ракута опустил руку мне на плечо, побуждая сесть. Принц кивнул Лаборду, и тот заговорил, развеяв последние мои сомнения:

– Времени очень мало, так что буду краток. Вы хотите целым и невредимым вернуться в Англию вместе с женой?

Честный ответ означал высшую степень государственной измены, и понимание этого факта, видимо, отразилось у меня на лице, так как Фанкануникака поспешил вмешаться. Его волнение выдавал тот факт, что говорил он не на беглом французском, а на своем ублюдочном английском.

– Не бояться, нет тревог, все есть хорошо, Флэшмен. Здесь друзья, вы нравиться, говорить правду, как старые приятель, отлично?

Уж коли сын королевы, ее секретарь и доверенный министр вовлечены в это дело – в чем бы оно ни заключалось – запираться смысла не было.

– Да, – говорю я.

Принц с облегчением вздохнул и разразился тирадой на малагасийском, но Лаборд прервал его.