Флэшмен под каблуком - Джордж Макдоналд Фрейзер (1977)

Вопя, я помчался по переулку, и тут, вот дурень, все-таки бросаю взгляд через плечо. А он тут как тут, выныривает, словно ангел тьмы, из за угла в каких-нибудь двадцати ярдах от меня. Я припустил еще быстрее, но пока вертел головой, потерял направление; внезапно передо мной выросла ручная тележка, забытая каким-то растяпой-кули посреди дороги. Пытаясь обогнуть ее, я споткнулся и растянулся на земле. Через долю секунды я снова был на ногах, откуда-то спереди доносились крики, но мой преследователь успел сократить разделяющую нас дистанцию наполовину, и, кинув на него испуганный взгляд, я заметил, как его рука взметнулась над головой, что-то блеснуло, завертелось в воздухе и нестерпимая боль пронзила мое левое плечо. Я упал в кучу ящиков, а рядом звякнул метательный топорик.

Он настиг меня: перепрыгнув, словно заправский скакун, через тележку, преследователь приземлился на ноги, и пока я тщетно пытался заползти в поисках укрытия под разломанные ящики, выхватил из-за пояса второй топорик, перехватил поудобнее и стал тщательно прицеливаться. С конца переулка доносился топот ног, крики, но было поздно: в свете фонаря я видел, как ужасная фигура с похожим на черную маску поблескивающим лицом, по виду китайским, отвела назад руку, размахиваясь для броска…

– Джинго! – прозвучал чей-то голос, и в тот же миг что-то прошелестело над моей головой, человек с топориком вскрикнул, зашатался, и, к своему изумлению, я заметил, что из-под его вскинутого подбородка торчит предмет, напоминающий короткую вязальную спицу. Пальцы негодяя потянулись к ней, но тело будто отказывалось служить ему, и он неподвижно распластался на дороге. Не сознавая своего подражательства, я последовал его примеру.

Если от боли и ужаса я и отключился, то только на секунду, поскольку тут же почувствовал, как сильные руки поднимают меня, и услышал голос, сказавший по-английски:

– Слушайте, да его порезали. Эй, прислоните раненого к стене.

Потом другие голоса, в удивлении перебивавшие друг друга:

– Как китаеза?

– Мертвее не бывает – Джинго засадил ему в самое яблочко.

– Вот это да, здорово… Эй, гляньте-ка, шевелится!

– А, ерунда, яд свое дело сделает. Еще никто не выживал!

– Доверьтесь нашему маленькому Джинго – перебить человеку горло, да еще и отравить в придачу, каково?

Я был слишком слаб, чтобы понять разговор, но одно слово из этой перебранки смогло пробиться к моему сознанию даже сквозь такую сумятицу чувств.

– Яд! – выдохнул я. – Топор был отравлен! Б-же, я умираю! Доктора! Моя рука уже онемела…

Тут я открываю глаза и вижу удивительное зрелище. Надо мной склоняется коренастый, жутковатого вида туземец, голый, если не считать набедренной повязки, в руке бамбуковое копье. Рядом с ним высокий араб в белых штанах с малиновым кушаком, голова обернута зеленым шарфом, рыжая борода ниспадает до пояса. Было еще несколько полуголых туземцев и человека три, по виду явно напоминавших матросов, а по правую руку от меня опустился на колени молодой светловолосый парень в полосатом свитере. Такого пестрого сборища мне еще не приходилось видеть, но, повернув голову, чтобы разглядеть того, кто осматривал мое раненое плечо, я забыл про остальных – на этого малого стоило поглядеть.

Лицо у него было мальчишеское – так казалось на первый взгляд, вопреки бронзовому загару, крупным чертам, вкраплениям седины среди черных кудрей и баков, резкой линии рта и подбородка и полузажившему сабельному шраму, шедшему от правой брови через щеку. Ему было лет сорок, и годы эти явно прошли не в покое, но его синие глаза казались невинными, как у десятилетнего ребенка, а когда он улыбался, как сейчас, тебе сразу приходили на ум украденные яблоки и розги учителя.

– Яд? – говорит он, отрывая мой пропитавшийся кровью рукав. – Да ничего подобного. Китайские топорщики им не пользуются, только темные дикари вроде нашего Джинго. Джинго, поздоровайся с джентльменом!