Спартак - Рафаэлло Джованьоли (1874)

Пока рабы исполняли приказания Валерии, гладиаторы удалились. Среди гробового молчания чаша дружбы, в которую лишь немногие из гостей кинули лепестки роз из своих венков, обошла круг пирующих, после чего все встали из-за стола и, пошатываясь, вышли из триклиния; одни удалились в покои, отведенные для гостей в этом обширнейшем дворце, другие отправились в находившиеся неподалеку Кумы.

Сулла молча опустился на ложе; казалось, он был погружен в глубокое раздумье, в действительности же попросту отупел от вина, как это часто бывает в хмельном угаре. Тряхнув его за плечо, Валерия сказала:

– Ну что же! Ночь миновала, приближается час рассвета. Не пора ли тебе наконец удалиться к себе в спальню?

При этих словах Сулла протер глаза, медленно поднял голову и, глядя на жену, произнес, с трудом ворочая языком:

– Ты… поставила всех вверх дном… в триклинии… ты лишила меня… удовольствия… Клянусь Юпитером Статором, это ни на что не похоже! Ты вознамерилась умалить всемогущество… Суллы Счастливого… любимца Венеры… диктатора… Клянусь великими богами, я владычествую в Риме и во всем мире и не желаю, чтобы кто-нибудь мною командовал… Не желаю!..

Его остекленевшие зрачки расширились: чувствовалось, что он пытается обрести власть над своими словами, над силами ума, побежденными опьянением, но голова его снова тяжело упала на грудь.

Валерия молча смотрела на него с жалостью и презрением.

Сулла, снова подняв голову, сказал:

– Метробий!.. Где ты, любимый мой Метробий! Приди, помоги мне… я хочу прогнать… хочу отвергнуть эту… вот эту…

Искра гнева вспыхнула в черных глазах Валерии, с угрожающим видом сделала она шаг к ложу, но вдруг остановилась и с отвращением воскликнула:

– Хрисогон, позови рабов и перенеси твоего господина в спальню. Он пьян, как грязный могильщик!

В то время как Хрисогон с помощью двух рабов скорее тащил, чем вел грубо ругавшегося и бормотавшего проклятья Суллу в его покои, Валерия, вполне владея собой, устремила пристальный взгляд на скатерть, покрывавшую стол, под которой все еще пряталась Ювентина, затем с презрительной гримасой отвернулась и, выйдя из залы, возвратилась к себе.

Сулла, которого уложили в постель, проспал весь остаток ночи и все утренние часы следующего дня, а Валерия, как об этом можно легко догадаться, не сомкнула глаз.

Около полудня Сулла, особенно сильно страдавший в последние дни от своей болезни, которая вызывала нестерпимый зуд во всем теле, поднялся с постели, накинул на себя поверх нижней рубашки широкую тогу и в сопровождении рабов, приставленных к его особе, опираясь на плечо своего любимого Хрисогона, направился в баню, примыкавшую к дому. Туда надо было идти через обширный атрий, украшенный великолепной колоннадой в дорическом стиле.

Войдя в термы и миновав залу ожидания, Сулла направился в комнату для раздевания – изящную залу с мраморными стенами и мозаичным полом. Из этой комнаты три двери вели в душевую комнату, в залу с бассейном теплой воды и в парильню.

Сулла сел в мраморное кресло, покрытое подушками и пурпуровым покрывалом, разделся с помощью рабов и вошел в парильню.

Эта комната также была облицована мрамором; через отверстия в полу в нее нагнетался горячий воздух, проходивший по трубам из котла, который нагревали под комнатой. Направо от входа находился полукруглый мраморный альков, а напротив него – небольшой бассейн с горячей водой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, https://www.litres.ru/21112404/?lfrom=569602277 на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.