Другое тело - Милорад Павич (2006)

– Ничего странного. Мои пассажиры чаще всего требуют, чтобы я отвез их в оперу или на концерт. – После этих слов Себастьян тихо и очень красиво затянул какую-то мелодию. Сворачивая на перекрестке двух каналов, он добавил: – В одном из таких музыкальных сиротских домов учился пению и я. Как вы уже, вероятно, имели возможность убедиться, от нас, гондольеров, в соответствующей ситуации требуется умение петь… А научиться этому здесь нетрудно. Знаменитых музыкантов и музыкальных заведений в Венеции полно. Например, Мариетта из Сен-Лазаро деи Мендиканти, непревзойденная певица, Анна-Мария, чей смычок прославил Оспедалетто Санти-Джованни-э-Паоло, где живет и играет наша Анна Поцце, едва ли уступят музыкантам и певцам Консерватории дельи Инкурабили, куда мы направляемся…

Большой каменный зал консерватории встретил Захарию гулом и толпой великолепно одетых слушателей, среди которых была и Анна. Она повела и посадила его с краю, рядом с тем местом, которое было предназначено для музыкантов, а сама принялась прогуливаться в толпе. Так же вели себя и остальные. Когда все расселись, он спросил ее, что это за здание, где они находятся, – больница или концертный зал?

Анна улыбнулась и ответила:

– Не бойся, мой красавец, от музыкантш здесь еще никто не заразился. Целоваться с ними тебе не придется…

В ответ Захария высказал удивление, что на концерте нет Забетты, но получил ответ, что она непременно появится. Тут в зале раздались аплодисменты, и на сцену начали выходить музыканты. Последней появилась женщина со скрипкой в руках и в ответ на овацию поклонилась и махнула рукой Анне и Захарии, который с изумлением узнал в ней свою утреннюю гостью.

– Так это же Забетта! – шепнул он Анне.

– Разумеется, она первая скрипка Италии.

В этот момент Забетта приблизилась к ним, сняла с руки довольно большой каменный перстень и протянула его Захарии.

– Пусть пока побудет у вас, он мне мешает играть, – сказала она и добавила: – Берегите его, он бесценен и в то же время ничего не стоит.

Не успел Захария надеть его на большой палец, а исполнители уже заиграли «Времена года». Слушая Вивальди, он еще не знал, что каменный перстень останется на его руке, после того как по окончании концерта Забетта скажет, что она дарит его Захарии, потому что ей от него нет никакой пользы.

* * *

Перевалило за полночь, когда Анна и Захария вернулись домой и увидели перед входом гондолу. Они удивились, обнаружив в ней спящего Себастьяна, который показался Захарии очень бледным, что, правда, можно было объяснить сиянием лунного света. Вдруг Анна вскрикнула. Из зеленого дома вышел человек, закутанный в черный плащ. Его лицо закрывала пугающая маска с длинным клювом.

Анна узнала его. Это был, как шепнула она Захарии, от страха прижавшись к нему, венецианский cazzamorte – погонщик смерти, или же перевозчик мертвых. Он пропустил их, не говоря ни слова, потому что свое мрачное дело он уже сделал, и они влетели в зеленый дом, ступени которого были в крови. В комнате маэстро Джеремии, куда их направил один из жандармов, было несколько человек. Захария впервые увидел эту комнату, из которой к нему часто доносились голоса, музыка и звон часов. Здесь было два окна: одно, большое, смотрело на канал Чудес, маленькое – на канал Хризостомо. Большое окно было открыто. В комнате стояли чембало, два зеркала, стенные часы с рубинами вместо цифр, вращающаяся этажерка с книгами и стол, карнавальные маски были развешаны по стенам. Здесь же был карандашный рисунок, вид Венеции, Рио-деи-Мендиканти, судя по всему работы Каналетто, и несколько картин; один из углов занимал диван, обитый венецианским шелком, который кажется сладким на вкус. Пол был испачкан кровью.