Голос крови - Том Вулф (2012)

Магдалена поворачивается к Морису с Норманом, но их уже нет рядом. Они уже в полутора метрах впереди. Флейшман пихает Нормана локтем в бок, они переглядываются и ухмыляются. ХК летит впереди всех на неслыханной скорости, видимо спешит к Джебу Доггсу, чтобы воспользоваться преимуществом, которое им обеспечил охранник, задержавший и запугавший Флебетникова.

Опарыши расползаются и тычутся по всему залу, в сопровождении советников спешат к вожделенным павильонам. А вон там пихаются двое!.. Похоже, два управляющих хеджерными фондами – откуда-то из Коннектикута? – Флейшман говорил про них… Впереди, уже далеко, раздается ХаХХХаХхок-хок-хок-хок, и Норман оглядывается на двух воинственных коротышек… но не Флейшман. Тот на пару со своей ХК, мисс Карр, сама деловитость, уже сворачивает в нужный павильон. Дородный опарыш – Магдалена видела его в очереди – подваливает к ним сбоку, улыбается и спрашивает:

– Как дела, Мэрилин?

ХК смотрит на него долю секунды настороженным взглядом, как бы пытаясь понять даже не кто это, а что это за… существо?.. пристает, посягает на ее внимание в такой критический момент? И не реагирует.

Норман следует за парочкой в павильон и держится чуть в стороне… от них и высокого мужчины, седого, хотя с виду совсем не старого, с пустоватыми прозрачно-серыми глазами, раскосыми, будто у лайки, или как там называются собаки, которые таскают сани по снегам на Северном полюсе.

– Вы ведь знакомы с Гарри Гошеном, правда, Морис? – спрашивает ХК.

– Нет, боюсь, не знаком, – отвечает Флейшман.

Он оборачивается к человеку с прозрачными глазами, сухо улыбается, и они жмут друг другу руки.

До чего прозрачные глаза… выглядят не человеческими и какими-то зловещими… Костюм на Гарри тоже бледно-серый, и голубой галстук… единственный за весь день мужчина в пиджаке и галстуке, которого видит Магдалена… Черные туфли так начищены, что складка между носком и подъемом тускло сияет. Это не иначе владелец галереи, ну или, по меньшей мере продавец… Богатые коллекционеры, как она только что увидела, ходят в лохмотьях и в кедах.

Флейшман, ХК и ледовитоглазый Гарри Гошен стоят над штабелем крепких кленовых ящиков, каждый три-четыре дюйма в высоту, а в длину от девяти до двадцати четырех дюймов, некрашеных, нетравленых, но покрытых столькими слоями прозрачного лака, что больно смотреть. Гарри Гошен открывает один из ящиков покрупнее… обитый изнутри, включая крышку, шоколадного цвета бархатом, и вынимает оттуда большой округлый слиток матового стекла дюйма два в толщину… по напряжению рук Гарри Гошена и по его позе видно, что эта штуковина прилично весит. Гарри поворачивает ее под углом примерно сорок пять градусов… полупрозрачное стекло заполняется светом, и где-то там, непонятно как вырезанный в толще слитка… тонко вырезанный, в мельчайших деталях…

– Ну, типа, ар-деко, – говорит ХК Флейшману.

…барельеф, молодая женщина с длинными вьющимися локонами, – ХК вынимает какую-то фотографию.

– Ну, по всему, он. Как вам кажется?

…и молодой мужчина с короткими вьющимися локонами… трахаются… и, как принято говорить, «видно всё», и это «всё» залито ярким светом.

Норман разволновался, по лицу расползается глупая улыбка, он сильно наклоняется вперед, чтобы поближе увидеть «всё». У Флейшмана совершенно бестолковый вид. Взгляд мечется с порнографической геммы на лицо ХК и обратно и снова на ХК… «Что я должен думать, ХК?»