Охотник на лис - Марк Шульц, Дэвид Томас (2014)

Средства массовой информации сообщили, что я покинул Олимпиаду в связи с травмой колена. Мое колено, конечно, болело. Но на самом деле я ушел в знак протеста. Мое поражение было протестом против Федерации спортивной борьбы США. Против всей этой системы. Проиграв эту схватку с позорным счетом 14:0, я тем самым заявил: «Вот что случается, когда мы лишены вашей поддержки. Вот каково в данный момент состояние нашего спорта».

На протяжении всей своей спортивной карьеры я должен был находить способы, как побеждать в схватках, я должен был для каждой схватки запастись каким-то «магическим средством». Как только я достиг вершины мира, я понял, что разница между завоеванием титула чемпиона мира и второго места на чемпионате – тоньше волоска. Я, совершенно точно, не был борцом с хрупкой психикой, однако в моем характере было нечто, что не позволяло мне нормально тренироваться, если мне мешали. Мне была нужна стабильность, я мечтал о ней. Это было единственным, что мне было необходимо для успеха. Мой отец давал мне чувство стабильности, а также Дэйв. Период жизни в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе мне трудно было назвать стабильным. Вот в Оклахомском университете – совсем другое дело. Увольнение в Стэнфорде нарушило мою стабильность и привело к моему переезду в Вилланова.

Дюпон и «Фокскэтчер», конечно же, не относились к числу стабильных факторов. Я мог бы выиграть еще два или три чемпионата мира, если бы занимался в стабильном спортивном центре. Я мог бы по крайней мере еще лет пять принимать участие в чемпионатах, если бы Федерация спортивной борьбы США предоставляла мне жалкие десять тысяч долларов в год. Я мог бы заниматься этим делом. Прежде мне приходилось заниматься им.

Но вместо этого такие парни, как я, с невероятным опытом, способностями, настроем и мотивацией, были вынуждены, чтобы выжить, опускаться до такого жалкого существования, как поддержка со стороны Джона Дюпона. Команда «Фокскэтчер» стала практически единственным местом, где борцы могли выживать в финансовом отношении, участвуя в различных соревнованиях, – до тех пор, пока Дюпон получал то признание, которое он хотел, а Федерация спортивной борьбы США получала от него деньги, которые она хотела. Все наши борцы отказались от того, что они заслуживали: от уважения и справедливости в борьбе за выживание.

Дюпон воспользовался моим именем для того, чтобы обеспечить себе власть и авторитет в борцовском мире. Если бы я выиграл золотую медаль, это бы укрепило его положение в мире спорта и заставило людей поверить, что он был безобидным филантропом. А это было бы ложью.

Дюпон любил повторять, что он готов решить все финансовые проблемы, чтобы я мог сосредоточиться только на борьбе. Однако он не упоминал при этом, что, решив все финансовые проблемы, он взамен создаст одну-единственную, громадную, совершенно непреодолимую проблему в лице самого себя. Я не мог смириться с мыслью, что Дюпон мог предстать в качестве образца для подражания, в качестве хорошего руководителя. Он не был ни тем, ни другим. У него были мотивы, чтобы платить всем тем, кто был готов петь дифирамбы в его адрес, которые он так жаждал услышать.

Однажды в раздевалке он угрожал сломать мою карьеру. И он сделал это, сукин сын.

Я просто не мог позволить ему получить то, что он хотел больше всего на свете: хорошую репутацию. Я не мог больше помогать ему в этом. Я не мог больше мириться с этим.

После двадцати семи лет занятия борьбой, всего того, через что я прошел, и немыслимых жертв ради того, кем я стал, единственно возможным способом оказать сопротивление оказалось отказаться от глухой обороны – и от самой борьбы.

Глава 15

Новый дом, новая жизнь