Хищники с Уолл-стрит - Норб Воннегут (2009)

– А враги?

– Однажды он достал йельца по фамилии Херли. На этом всё.

– Бывшего Лайлы Приоло, – подтвердил Фитцсиммонс.

Его дотошность произвела на меня впечатление.

– Вы говорили с Лайлой?

– И что вы думаете о Херли? – вместо ответа выпалил Фитцсиммонс, перехватывая инициативу.

– Полный лузер. Бил жену. Но сомневаюсь, чтобы он кого-нибудь убил.

– Почему это?

– Этот тип – рохля. Мы не видели его много лет.

– Вы сообразительны, – заметил Фитцсиммонс.

Ненавижу, когда начинают с подобного.

– А жертва – ваш лучший друг. Вы должны кого-нибудь подозревать.

– Чарли был ходячей картотекой, – сказал я.

– Низенький и квадратный? – встрял Маммерт.

– И это тоже. Он знал чуть ли не каждого, куда больше народу, чем я, а это что-нибудь да значит. Все мои друзья обожали Чарли Келемена.

– А кто-то – нет…

После этой реплики оба фараона начали обстреливать меня вопросами. И после каждого выстрела почти не дожидались моего отклика.

Фитцсиммонс: «Давно ли вы знакомы с жертвой?»

Маммерт: «Что вам известно о его работе?»

Фитцсиммонс: «Кто был его ближайшими коллегами?»

Маммерт: «Где вы приобрели свой южный акцент?» – Запретных тем для них явно не было.

Фитцсиммонс: «Вы видели что-нибудь странное в “Аквариуме”?»

– Ну да, – ответил я. – Двести пятьдесят мужчин в черных бабочках и паранджах.

Маммерт: «Вы видели кого-нибудь, толкающего тележку из нержавейки?»

Фитцсиммонс: «Где были вы, когда мистер Келемен упал в резервуар?»

Маммерт: «Он пил?»

Фитцсиммонс: «Вы заметили что-нибудь необычное перед приемом?»

Я отсмотрел свою долю повторов «Закона и порядка»{55}. Вопросы звучали как по накатанной программе. Однако Маммерт попробовал более персональный подход. Мне это пришлось не по душе.

– Чудесная квартирка, – заметил худой офицер низким, гортанным тоном. – Великовата для холостяка. – И поерзал на табурете.

– Вдовца, – поправил я и поднял левую руку, чтобы продемонстрировать обручальное кольцо с надписью «Гроув, ты моя истинная любовь. Эвелин» внутри.

– Прошу прощения, – извинился Маммерт и заметил: – Нигде ни одного семейного фото, только эти парни с велосипедами.

– Я убрал фотографии жены и дочери. Тяжеловато в пустом доме.

Услышав упоминание о дочери, оба полицейских приподняли брови.

* * *

Месяцы спустя после инцидента на I-95 «Север» я упрятал все воспоминания о Финн и Эвелин под карантин. Их женские ароматы безжалостно держались в шкафах и комодах. Их фотографии, разбросанные повсюду, вгоняли меня в тоску. Я затолкал все девичьи вещи – одежду, драгоценности и все такое – в спальню Финн. Так началась угрюмая миграция во имя собственного спасения. Иначе я бы нипочем не справился. От этой участи я избавил только снимок на работе – Эвелин и Финн на пляже.

Каждые два-три месяца Чарли предлагал, чтобы я отдал драгоценности Эвелин на благотворительность.

– Вот как я это вижу. Эвелин была янки. Бережливая. Практичная. Логичная. У тебя там одних камней, наверное, тысяч на четыреста долларов. Получи налоговый вычет. Эвелин бы одобрила. Это наличные в твоем кармане. Вот если б ты отдал их другой, тогда она точно рассердилась бы.

– Другой, Чарли?! Я даже о свидании-то подумать не могу.

– Ага, ага. День придет, – отмахнулся он. – Я могу позаботиться о драгоценностях – квитанции и всякое дерьмо тебе для налоговой. Я знаю нужных ребят на Сорок седьмой улице.

– Вот уж не знаю, Чарли…

– Да чего тут знать?

– Я подумаю.

– Я только о том и прошу. Но только потом не жалуйся мне на налоги.

Возможности пожаловаться Чарли хоть на что-нибудь давно и след простыл. Шкатулка Эвелин с драгоценностями все стояла на комоде в детской, все такая же полная, все так же под вопросом.

* * *