Хищники с Уолл-стрит - Норб Воннегут (2009)

– Организуют интервенцию.

– Что ты хочешь сказать?

– Привлеки клиента. Срабатывает каждый раз.

– С этим придется обождать до понедельника.

– Как тебе угодно. Но задай себе один вопрос.

– А именно?

– Как по-твоему, Пэтти станет ждать до понедельника?

* * *

Я уже настроился снова звонить в «Крейн и Крават», когда Энни доставила чашку свежего кофе. Хлоя одними губами произнесла: «Я угощаю». Она слушала кого-то по телефону.

Энни явно хотела посплетничать. Трепология – выхлоп Уолл-стрит, неизбежный чад культуры амбиций и относительной юности.

– Ты слыхал о Гибсоне? – Это один из старейших брокеров в конторе, лет пятидесяти с чем-то, живущий в Бронксвилле.

– Что случилось?

– Он вчера вечером выпивал в «Виски-баре».

Эта забегаловка – рассадник всякого рода фортелей. Она порождает бесчисленные офисные легенды, с годами обрастающие гиперболами по мере того, как мы при каждом пересказе прикрашиваем их, давая чуть иной поворот.

Я понял, куда это ведет.

– Из бара он вывалился около часу ночи, – продолжала она. – Пьяный в усмерть.

– Уже не в первый раз.

– Не настолько, – возразила Энни. – Его веселье сменилось остервенением ровно за пять секунд.

– Из-за чего?

– Не было такси.

– И что он сделал?

– Нанял один из этих конных экипажей для туристов, чтобы тот отвез его домой. До самого Бродвея.

– Это же пятнадцать миль, – заметил я, не веря собственным ушам.

– Поездка обошлась ему в восемьсот долларов, – подтвердила она. – Этот тип прям рок-звезда, как я погляжу.

И только-только жизнь начала налаживаться, просветлев от баек Энни, как все обернулось к худшему.

– «Нью-Йорк пост» у тебя на второй линии, – перебила Хлоя.

– Вам повезло, – провогласил голос Мэнди Марис в трубке.

– Вам тоже.

– А мне почему? – поинтересовалась она, пойманная моим ответом врасплох.

– Я не повешу трубку. Я не знал, что на меня вас вывела Сэм Келемен.

– Значит, вы дадите интервью?

– Пока не уверен. А почему повезло мне?

– Мы не даем статью о Чарли Келемене до середины следующей недели.

– А что ж тут хорошего? Тогда бы все, кроме гребаных гадюк, оставили его вдову в покое.

Не стоило этого говорить.

– Сдается мне, – ответила она, пропустив мой выпад мимо ушей и забрасывая наживку, – что я захотела бы обелить имя своего лучшего друга. Все уладить. Но это ж только я.

– Что вы хотите сказать, Мэнди?

– Его инвесторы начинают тревожиться о своих деньгах. Скамейки запасных у «Келемен Груп» нет.

– Вы свободны в начале следующей недели?

– Я свободна сейчас.

– Не выйдет, Мэнди. Мне нужно привлечь кого-нибудь из пиар-департамента, чтобы составил нам компанию.

Консультанты не разговаривают с прессой.

* * *

Кресло Пэтти в Эстрогеновом переулке пустовало. Слова Халека все еще терзали меня. «Думаешь, Пэтти станет ждать? Она знает, как делаются эти дела». Быть может, в это самое время она уже сидит в кабинете Джей-Джея.

Ни за что не стану звонить ему до понедельника.

Вместо этого я набрал номер аудиторов Чарли. На этот раз ответил мужчина.

– «Крейн и Крават», – судя по голосу, ему было лет 20 с небольшим.

– Позвольте угадать, – саркастически откликнулся я. – Крейн на побережье Джерси. А Крават в Хэмптонсе.

– Чем могу помочь? – справился он отстраненно и индифферентно, с таким самообладанием, что вывел меня из себя.

– Я жду ответного звонка с пятницы, – вызверился я.

– Сожалею, – отозвался он. – Хотите что-нибудь передать?

– Разумеется, но сперва дайте мне ваш адрес. А потом можете сказать Крейну и Кравату, что я буду сидеть у них под дверью, пока они со мной не поговорят.

– Добро пожаловать в гости, сэр. Но их здесь не будет. – У этого паренька в жилах течет ледяная вода. Абсолютная невозмутимость.

– Почему это?