Загадка Рафаэля - Пирс Йен (2005)

Свидание с Бирнесом, безусловно, входило в интересную часть работы, но остаток дня Флавии пришлось выслушивать объяснения, почему тот или иной свидетель не заметил на приеме ничего интересного или имеющего значение для полиции. Более того, из восьмидесяти семи человек шестьдесят пять имели возможность незаметно исчезнуть из зала, отправиться наверх, поджечь картину и вернуться. Пятьдесят из этих шестидесяти пяти знали о проблемах с пожарной сигнализацией. А оставшиеся пятнадцать имели гипотетическую возможность узнать об этом.

От Бирнеса Флавия ушла в полном смятении чувств: несмотря на сильное предубеждение против этого человека, она не смогла устоять перед его обаянием и чувствовала себя обольщенной — нет, наверное, обольщенной — неподходящее слово, — околдованной. Готовясь к встрече, Флавия выбрала решительный холодный деловой тон, но в процессе беседы вся ее решимость испарилась, и она неожиданно для себя обнаружила, что с удовольствием внимает его речам и проникается симпатией к этому человеку, странным образом сочетавшему мягкость обращения и жесткую деловую хватку.

Под конец разговора Флавия совсем утратила бдительность, и Бирнес немедленно воспользовался этим. Когда она начала прощаться, он невзначай обмолвился, что вечером следующего дня улетает в Лондон: «Я могу еще понадобиться для уточнения деталей?» Черт возьми, конечно, может, подумала Флавия, но не нашла подходящего предлога, чтобы задержать его. Ему могут запретить выезд из страны только в том случае, если официально объявят его подозреваемым. А никаких оснований для этого, за исключением обвинения в подделке, нет. Любезно попросив разрешения на выезд, Бирнес обезопасил себя от обвинений в бегстве от правосудия.

Флавии ничего не оставалось, как вяло промямлить, что да, конечно, у него есть полное право ехать, куда он вздумает. Бирнес еще немного потянул время, высказав ей свои предположения относительно возможных мотивов преступления — месть, жадность, неисправность проводки, и в конце концов Флавия была вынуждена пожелать ему счастливого пути. Он сдержанно поблагодарил и, в свою очередь, пожелал ей поймать преступника. Смеется он, что ли? Точно, смеется. Но бесстрастное лицо Бирнеса, наполовину скрытое очками и клубами дыма, было совершенно непроницаемым.

В музее Флавия до головокружения и звона в ушах занималась опросом свидетелей и с раздражением поняла, что топчется там, где уже как следует поработал Боттандо. Но самым неприятным событием дня, которое не давало ей покоя, оставалось исчезновение Аргайла. Без пятнадцати восемь, вконец измученная, с одним лишь желанием — поскорее добраться домой, принять ванну и лечь в постель, Флавия добралась до офиса и, проклиная отчеты, которые ей еще предстояло писать, едва волоча ноги, начала подниматься по лестнице. Она восхищалась своей стойкостью, но настроение от этого не улучшалось. У нее появилось ощущение, что где-то за углом притаилось новое несчастье.

Флавия ошибалась — с ней это часто случалось в последние дни: несчастье скатилось на нее вниз по лестнице в виде запыхавшегося и вспотевшего от волнения Боттандо.

— Это ты, Флавия. Хорошо. Поехали со мной, — бросил он на ходу и торопливой рысцой побежал к машине, ожидавшей его на площади.

Флавия развернулась и потащилась вслед за ним. Видимо, случилось что-то серьезное, если Боттандо изменил своему неторопливому шагу. Они уселись на заднем сиденье, генерал продиктовал водителю адрес и велел поторопиться. Обрадованный водитель включил мигалку и сирену и с ревом рванул с места.

— Что случилось? — спросила Флавия, восстанавливая равновесие после очень крутого поворота.

— Я рассказывал тебе о реставраторе Манцони? — Она кивнула. — Он должен был прийти ко мне сегодня вечером в семь, но так и не появился. Только что мне позвонили из полицейского участка в Трастевери: он найден мертвым. Кто-то убил его.