Хищники с Уолл-стрит - Норб Воннегут (2009)

Наш босс Фрэнк Курц на всех парах вылетел из своего кабинета, отловив меня в проходе.

– Гроув, – произнес он голосом, уже взвинченным от кофе и сигары, – я хочу обкатать на тебе идею.

– Само собой, Фрэнк. Чего там у тебя? – Как и всякий другой консультант на этом этаже, я не питал к Фрэнку доверия, воспринимая его как очередную нависающую над головой позицию из пластов руководства. Заглазно мы прозвали его ПМС{21}.

– Перси намерен устроить ребрендинг нашего отдела, – сообщил он. – И «Голдман», и «Морган», и «Меррилл» – все они когда-то называли себя ОФЛ. Название – уже достояние.

– Лады, – отозвался я, подумав, что этот разговор мог бы обождать, пока я выпью свою первую чашку кофе.

– «Маккинси» рекомендует, чтобы мы назывались Глобальным Менеджментом Благосостояния. Скажи мне, что думаешь. Что чуешь нутром. Что тебе приходит в голову первым?

– Баня.

– А? – переспросил Фрэнк. Его бычий торс качка чуть покачивался на тощих ногах балеруна. – Это еще почему?

– Аббревиатуры, Фрэнк. Глобальный Менеджмент Благосостояния сокращенно будет ГМБ. Посоветуй этому кретину из «Маккинси» почитать «Виллидж Войс». ГМБ – это то, как представляются в коротких объявлениях геи-мужчины, белые, когда ищут пару.

– Вот жопа! – буркнул он и отпустил меня. – Надо позвонить в маркетинг.

Аксиома номер два в действии. «Пока мы приносим доходы, боссы нас не достают». Топ-продюсеры могут нести почти все, что взбредет в голову, и это сойдет им с рук.

По пути к моему столу разминуться с Пэтти Гершон невозможно. У нее короткие черные волосы, красная, как «Феррари», помада и острый, но симпатичный нос. Пэтти – выдающийся консультант, вдумчиво и осторожно изучающая рынки капитала, но, на мой вкус, чересчур агрессивная. Она «вдувает продукт», как мы на жаргоне называем агрессивные продажи, и ради бакса наобещает с три короба.

Попутно Пэтти играет роль сверхмощного магнита для всех женщин, у которых что-то на уме. Она сидит в эпицентре «Эстрогенового переулка», как я ласково называю рой женщин, работающих по соседству от нее. В их кабинках царит шум и гам, запретных тем для них не существует. Мужские способности, женская гигиена или бардак, который вытворяет деторождение с женщинами, – чересчур уж много информации крутится в пределах слышимости от моего стола.

– Эй, О’Рурк! – окликнула она – единственная, кто обращается ко мне по фамилии. На Пэтти был элегантный костюм от Джорджио Армани. В свои сорок три она по-прежнему щеголяет своим телом – успешным совместным производством ее личного тренера и искусного пластического хирурга.

– А, леди Золотая Рыбка! – отозвался я в тон.

Золотые рыбки пожирают своих мальков, а Пэтти – хищница. Она выигрывает свои сражения, неизбежные битвы на топорах, то и дело вспыхивающие из-за тучных перспектив, посредством сокрушительной комбинации коварства, децибел и угрожающих комментариев на предмет предвзятости на рабочем месте. По счастью, она так и не доперла до потайного значения своего прозвища. Пэтти по сей день считает, что это персонаж из «Найти Немо»{22}.

– Как бы ты назвал двухсоттридцатифунтового филантропа? – спросила она.

Я растерянно заморгал. Я-то и тени мысли не допускал, что клип о Чарли станет объектом для угрюмого уолл-стритовского юмора. Впрочем, любая тема хороша, каким бы жестоким или неприятным ни был ее предмет.

– Живец, – ответила Пэтти. – А как назвать приятеля, которого кушают три акулы? – На сей раз она пристально воззрилась на меня, чтобы усилить эффект.

– Сдаюсь.

– Друг сытный.

Я просто ушел. Пэтти и не догадывалась о моей дружбе с Чарли. Ей было и невдомек, как я страдаю. Консультанты прячут клиентов от коллег. Несмотря на радение о чести мундира СКК, мы варимся в собственном соку. Нипочем не знаешь, когда кто-нибудь покинет фирму и станет твоим конкурентом.

– Погоди, – упорствовала она, – у меня еще есть. Чем накормить акулу с несварением желудка?