Дом духов - Кристофер Дж. Мур (2008)

Кальвино поймал пистолет и посмотрел на него при свете от дома духов. Это был русский тульский «коровин» двадцать пятого калибра[27], карманный пистолет. Он взглянул на Бартлета, который собирался уйти.

– Куда ты собрался?

– В аэропорт.

– Спасибо, – сказал Кальвино и положил пистолет в свой карман.

– Мне показалось, что они настроены решительно. Они найдут кого-нибудь другого, – сказал репортер, повернулся, поспешно зашагал через стоянку и утонул в толпе людей на улице.

* * *Любой человек, произносящий в Нью-Йорке выражение «дом духов», рисковал нарваться на непонимание. Нью-йоркцы решили бы, в зависимости от того, к кому вы обратились, что вы спрашиваете, как пройти в бар, или интересуетесь ямайским вуду. Никто в Бангкоке не путал то место, где пьют и снимают женщин, с тем местом, куда приходят молиться и просить денег на выпивку и женщин. В эту ночь Кальвино должен был умереть позади дома духов. Ему было непонятно, почему Бартлет бросил ему пистолет. Не хватило смелости? Или он никогда и не собирался его убивать? Или драка в клубе заставила его передумать, когда Винсент не дал хаму его ударить? С таким человеком, как Бартлет, никогда нельзя знать наверняка.

Кальвино шел по пути Бена Хоудли. Идя по следам покойника, он пошел в Эраван, в Клуб иностранных корреспондентов и теперь решил, что настало время дать ответное представление в «Африканской Королеве». Ему хотелось увидеть выражение на лицах, когда он войдет в дверь, по-прежнему живой, и все так же пойдет прямо к ним. Он пытался представить себе, что именно ему нужно. Никто не приходит в Эраван без каких-либо желаний, как и в Клуб иностранных корреспондентов, и в Патпонг. Раньше ответ был простым: Винсент хотел узнать, кто убил Бена. А теперь он хотел получить ответ на другой вопрос: кто тот полицейский и те бирманцы, которые превратили Бангкок в поле смерти. Кто стоит за их жадностью, их стремлением к власти? Может быть, они научились жить, не чувствуя вины, но они никогда не смогут подавить тревожное предчувствие, что когда-нибудь настанет очередь угнетенных. Винсент достал русский пистолет и провел пальцем по короткому стволу. Он был похож на детскую игрушку. У Кальвино был особый закон насчет желаний: если ты понял, чего хотел человек, – это всегда нелегко, потому что в большинстве случаев даже живые этого не знали, – следующим шагом надо понять, кто встал у него на пути.

У него было предположение о том, чего добивался Бен и как он встал на пути сил, далеко превосходящих все, с чем ему доводилось сталкиваться, и как они сокрушили его. А та старуха в Клонг Той видела слезы в глазах крокодила. Эта мысль заставила Кальвино содрогнуться, и он опустился на колени рядом с домом духов на парковке отеля «Дусит Тхани». Разрядил пистолет, высыпав пятнадцатимиллиметровые патроны на землю. Потом наклонился и положил его за тарелкой с ананасом и апельсинами. Там бон – делать заслугу – было тайским выражением, когда приношение делали Будде в храме. В доме духов применяли тайское выражение лиан пи – усмирять духов. Лиан пи Вичая был мешочек героина. Имя Бунмы, того катои, которого Кальвино убил над баром «Африканской Королевы», значило «заслуга приходит». Стоя на коленях, Винсент думал о защите и заслуге; его мысли были полны тайским словом бун. Заслуга была сделана, заслуга пришла. Но заслуги было недостаточно; она была для следующего мира. Чтобы выжить в этом мире, требовалась защита мирских богов. Как человек с загубленной верой Кальвино просил духов дома духов об одном: о возможности вернуть хоть часть веры в этот мир и в следующий, той веры, которая у него когда-то была. Там бун или лиан пи всегда были такой смесью: заслуга или защита рождались, когда ты отдавал то, в чем нуждался. Отдавал нечто ценное за что-то еще более ценное. Что было такой вещью для Вичая? Что искал парень в доме духов общины?