Все еще со стаканом в руке, Шерман направился в сторону таксофонов и стал куда-то звонить. О чем он говорил, Хазелле не было слышно, но он буквально чуял, что Шерман приводит в действие какие-то мощные потаенные силы. Хазелла успокаивал свою совесть, что Шерман не сможет причинить вред непосредственно Бланку, поскольку отдел налоговой защиты не находился в его прямом подчинении. В то же время он прекрасно знал, что Шерман слыл одним из самых ловких интриганов Bache. Если он чего добивался, то всегда знал, на какие рычаги следует нажать. Не прошло и нескольких минут, как Шерман повесил трубку и вернулся в бар к Хазелле; лицо его светилось торжеством.

«Ну что ж, проблема решена, – сказал он, – можешь больше не беспокоиться о Стиве Бланке, его больше нет, уволен». Дружески потрепав Хазеллу по плечу, Шерман повернулся, чтобы отчалить.

Молодой брокер глядел на него во все глаза, и на его лице был написан благоговейный страх. Бог мой, он же сделал это только ради того, чтобы произвести на меня впечатление!

За этой первой мыслью в голове Хазеллы пронеслась другая, не менее ошеломляющая. Он повернулся к жене: «Посмотри-ка! Этот человек только что уволил моего босса – так, походя, не выпуская из рук стакана с джином. Трудно вообразить, какой же властью пользуется этот человек!»

В отделе налоговой защиты никто толком не знал, что свалило Бланка, хотя и подозревали, что без Боба Шермана здесь не обошлось. Слух об этом разнесся 14 июня 1979 г., сразу после того, как шеф Бланка Джордж Майер сообщил тому об увольнении. Приведенные Майером причины выглядели не слишком убедительно – он что-то мямлил о недовольстве брокеров руководством Бланка и о его неспособности обеспечить им достаточный фронт работ. Причем время для увольнения было выбрано как-то очень подло – не далее как пару недель назад, на День поминовения, Бланк с семьей переехал в новый дом. И поэтому друзья Бланка вздохнули с облегчением, когда стало известно, что спустя несколько дней он нашел место в конкурирующей инвестиционной фирме Kidder Peabody & Company.

Едва за Бланком закрылись двери Bache, как в отделе налоговой защиты начались перемены. Все вышестоящее начальство как один человек начали вдруг совать нос в дела подразделения, наперебой диктуя его сотрудникам, какие сделки надо продвигать. Казалось, с уходом Бланка пал барьер, который надежно охранял отдел от поползновений политиканов Bache и не пропускал на рынок сомнительных сделок. Теперь даже те, от которых за версту разило жульничеством – во времена Бланка на такой «мусор» даже не смотрели, – упаковывались в привлекательную оболочку и предлагалась к продаже, а авторитет Bache служил порукой, что они заслуживают доверия.

Кертис Генри, который в филиале Bache в Далласе отвечал за отбор сделок в области энергетики, понял, что долго такого не вынесет. При новых порядках он тратил куда больше времени на то, чтобы не допускать некачественных сделок, нежели на то, чтобы продвигать честные. Но даже если он на корню пресекал очередной «мусор», это далеко не означало, что он не всплывет снова. Слишком велико было давление со стороны брокеров, торопившихся сорвать крупные комиссионные за привлечение новой сделки, – такие случаи были нередки в практике Генри. Без строгого пригляда Бланка ловкачи, норовящие добиться своего в обход прямого начальства, пошли вразнос и выделывали черт знает что. Но хуже всех прочих, считал Генри, была та нелепейшая нефтяная сделка, которой «осчастливил» его один из ведущих брокеров далласского отделения Bache Боб Макгибони.