Леопард - Ю Несбё (2009)

Кто-то подошел и наклонился над ней. Коснулся плеча. Она со стоном перевернулась на бок и подняла руку перед собой, защищаясь. Это был не боец коммандос, а просто какой-то пожилой мужчина в шляпе. Дверь в машине за его спиной была открыта.

– Все в порядке, фрекен? – спросил он.

– А вы как думаете? – ответила вопросом на вопрос Марит Ульсен, чувствуя, как ее охватывает ярость.

– Постойте-ка! Я вас раньше где-то видел.

– Подумаешь, – проворчала она, отталкивая его руку и со стоном поднимаясь на ноги.

– Ведь это же вы участвуете в той развлекательной программе?

– Точно, – призналась она, пристально всматриваясь в пустынную и молчаливую тьму парка и потирая правый бок, там, где печенка. – Только мне насрать на это, дедуля.

Глава 6

Возвращение домой

«Вольво-амазон», последняя машина, выкатившаяся с конвейера завода «Вольво» в 1970 году, остановился перед пешеходным переходом возле зала прилета аэропорта Гардермуэн в Осло.

Мимо автомобиля прошествовала цепочка детсадовцев, одетых в шуршащие дождевики. Кое-кто из ребятишек во все глаза смотрел на древнюю чудну́ю машину с двумя гоночными полосками на кузове и на двух человек, сидевших позади дворников, смахивающих капли утреннего дождя.

Мужчина на пассажирском месте, комиссар Гуннар Хаген, понимал, что при виде детей, держащих друг друга за руки, следовало бы улыбнуться и подумать о единении, заботе и об обществе, где люди поддерживают друг друга. Но первой ассоциацией Хагена было прочесывание местности, когда идут цепочкой, чтобы найти человека, который предположительно убит. Вот что делает с человеком работа в убойном отделе. Или, как один остряк написал на двери кабинета Холе, «I see dead people»[16].

– Какого черта детский сад делает в аэропорту? – поинтересовался человек, сидящий за рулем. Его звали Бьёрн Хольм, и «амазон» был самой большой его драгоценностью. Одни лишь запахи – от шумной, но невероятно мощной печки, от пропитанных потом сидений из искусственной кожи и от пыли в бардачке – наполняли его душу умиротворением. Особенно тогда, когда мотор работал на полную катушку, то есть машина шла со скоростью примерно восемьдесят километров в час по ровной дороге, а из кассетника звучал Хэнк Уильямс. Бьёрн Хольм из экспертно-криминалистического управления в Брюне вообще был кантри из Скрейи[17] – ковбойские сапоги змеиной кожи, круглая, как блин, физиономия и немного выпученные глаза, придававшие ему неизменно удивленное выражение. Это выражение нередко вводило в заблуждение руководство следственных групп при первой встрече с Бьёрном Хольмом. На самом деле Бьёрн Хольм был самым выдающимся криминалистическим талантом после Вебера в его лучшие годы. Хольм был одет в мягкую замшевую куртку с бахромой и вязаную растаманскую шапочку, из-под которой выбивались самые густые и рыжие бакенбарды, какие только видел Хаген по эту сторону Северного моря. Они закрывали щеки почти полностью.

Хольм завел свой «амазон» на кратковременную парковку, машина со всхлипом остановилась, и мужчины вышли. Хаген поднял воротник плаща, что, конечно же, никак не спасало от дождя, бомбардировавшего его лысый череп. Лысину обрамляли такие густые черные волосы, что некоторые подозревали, что на самом деле у Гуннара Хагена волосы растут прекрасно, вот только парикмахер немного эксцентричный.

– Слушай, неужели твоя куртка совсем не пропускает воду? – спросил Хаген, когда они шли ко входу.

– Совсем, – ответил Хольм.

Когда они еще были в машине, им позвонила Кайя Сульнес и сообщила, что самолет SAS рейсом из Лондона приземлился на десять минут раньше. И что Харри Холе она упустила.