ТАСС уполномочен заявить - Семенов Юлиан Семенович

Через три часа Глэбб получил запись разговора Зотова с Роситой; она соединила его со стариком Винтером; слышимость была отвратительной, но все же Зотов услыхал: «Оленьки больше нет».

Через три часа сорок минут Глэбб приехал в «Хилтон» и поднялся в бар — он знал, что Пол Дик сейчас там, пьет свое пиво и пишет фломастером на салфетках. Глэбб удивился, когда понял, что пишет тот не корреспонденции, а стихи.

— Привет, Пол, пьете в одиночестве и не знаете о скандале в нашей богадельне?

— У нас их слишком много. В какой именно?

— В ведомстве Лоренса.

— Нашего главного шпиона?

— Именно. У него ломанули сейф. Если это сделали чужие — тогда никто ничего об этом не узнает, а если работнули здешние гангстеры — надо ждать требования о выкупе, и бедному Лоренсу придется платить; материалы, видимо, того стоят. Он так хорошо конспирировал, этот Лоренс, что ребята твердо уверовали: он хранит в своем сейфе доллары. Странная, кстати, манера — снимать для такого рода оффиса апартамент в отеле.

— Почему же об этом ничего здесь не слышно?

— Потому что хозяева «Хилтона» умные люди. Разве можно отпугивать клиентуру?

— Какой у него номер?

— Не вздумайте сослаться на меня — шестьсот восьмой.

— Он у себя?

— Откуда я знаю? Если у себя — расскажете мне, как он прореагирует на ваш визит.

Пол Дик странно усмехнулся, сполз со стойки, обернулся к бармену:

— Я надеюсь вернуться. Если этот джентльмен решит выпить — сделайте ему один «хайбл» за мой счет.

Глэбб посмотрел ему вслед задумчиво, с доброй улыбкой и попросил бармена:

— Налейте стакан апельсинового сока за мой счет.

Через три часа пятьдесят две минуты Роберт Лоренс, хмуро оглядев Пола Дика, спросил:

— От кого к вам пришла информация такого рода?

— Я не открываю источников моей информации, мистер Лоренс, я хочу лишь получить ответ — правда ли, что секретные материалы, связанные с государственными интересами нашей страны, ушли на сторону?

— Я не комментирую этот вопрос.

— Позвольте мне сформулировать иначе: правда ли, что группа неизвестных пыталась похитить документы той фирмы, где вы работаете?

— Да, это так.

— Тогда я хотел бы узнать, правда ли, что вы являетесь сотрудником Центрального разведывательного управления?

— Я не имею к этой организации никакого отношения, я представляю «Интернэйшнл телефоник».

— Какого рода интерес могут представлять документы вашей фирмы и для кого?

— Имена наших контрагентов, объем поставок, цены — все это представляет интерес для конкурентов.

— Вы утверждаете, что ограбление было совершено вашими конкурентами?

— Именно так. Теми, кто хочет помешать развитию добрых отношений между нашей страной и Луисбургом.

— Если ваша фирма честно работает, как можно помешать ее отношениям с Луисбургом, мистер Лоренс?

— Любую честную работу можно фальсифицировать, любого человека можно вымазать грязью. Это все, что я могу сказать, благодарю вас.

— Последний вопрос, мистер Лоренс.

— Я отвечу на ваш последний вопрос.

— Вы тот самый Роберт Лоренс, служащий «Интернэйшнл телефоник», который давал показания в конгрессе по поводу заговора в Чили?

— Я давал показания в том смысле, что мы не имели никакого отношения к трагедии, произошедшей в Сантьяго. Но мне бы не хотелось, сэр, чтобы ваш вопрос и мой ответ попали на страницы газеты.

— Вы обращаетесь ко мне с просьбой, и я готов выполнить вашу просьбу, но — в таком случае — выполните и вы мою: что украли, мистер Лоренс?

— Вы же бывалый человек. Неужели вы не понимаете, что я не могу вам ответить? Неужели вы не понимаете, что мой ответ может подвести людей; хороших — поверьте моему слову — людей, верных и надежных компаньонов в нашем честном деле.