Изумрудный шторм - Уильям Дитрих (2010)

Я почему-то думал, что армия рабов представляет собой группу оборванцев, бандитов и головорезов, но здесь увидел совсем другое. Большинство мужчин носили европейскую военную униформу, которую позаимствовали в разные моменты войны у разных армий. Многих чернокожих отличала завидная грация газелей, а также атлетическое телосложение. И еще здесь господствовала дисциплина. Они были разбиты на вполне боеспособные полки, которыми командовали строгие офицеры. Здесь регулярно велись и занятия. У повстанцев имелись дюжины артиллерийских орудий, захваченных у противника или купленных на стороне, а большинство солдат были вооружены хорошими мушкетами, штыками и мачете для рубки тростника. Неподалеку от лагеря был разбит кавалерийский бивуак, где насчитывалось около тысячи прекрасных лошадей. Общая численность армии повстанцев превышала, как уверял меня Джубаль, пятнадцать тысяч человек. Чернокожие сражались с французами дольше, чем Вашингтон с британцами во время нашей Гражданской войны, а секретом успеха, как известно, являются стойкость и упорство. После многих побед у них появилась уверенность в себе. И еще – сообразительность, помогающая избегать хитро расставленных ловушек и засад.

Так что причиной поражения французов была не только желтая лихорадка.

Потягивая забродивший сок и размышляя над своими планами, я вдруг понял, что если собираюсь получить какую-то выгоду от их победы, мне следует постараться хоть в чем-то превзойти этих прирожденных воинов. Они в любом случае победят, но надо убедить их, что хотя бы отчасти они обязаны в этом мне. И тогда они точно станут помогать в поисках сокровищ – если те, конечно, вообще существуют.

И вот, наконец, наевшись и напившись, я привалился спиной к дереву – вечерело и тени становились все длиннее и гуще – и всеми своими мыслями обратился к Астизе. Я понимал, что совершил ошибку, позволив жене стать шпионкой – впрочем, тут она не оставила мне особого выбора. Эта женщина всегда была чертовски упряма и независима. И все же, почему она тогда сбежала с Леоном Мартелем? Неужели он все-таки ее узнал? Неужели она не выдержала и стала расспрашивать его о Гарри? Неужели заключила какую-то дьявольскую сделку с Мартелем, решила на время стать его союзником, чтобы вновь обрести сына, предпочла его сомнительному с ее точки зрения партнерству со мной? И что за игру затеял этот француз? Неужели ему просто надоело возиться с маленьким мальчиком? Или у него возникли более важные и далеко идущие планы? Может, мне удастся сыграть на его алчности и временно сделать своим союзником? Голова у меня болела, мышцы ныли от усталости, а кожа чесалась от укусов насекомых, но, несмотря на все это, я заснул.

Проснулся я где-то около полуночи. Весь лагерь спал – лишь несколько офицеров и сержантов находились на дежурстве. Стража была на месте, и лампы освещали навес, под которым стоял трон Дессалина. Возможно, генерал еще не спит – наверное, всем на свете воякам хорошо была известна привычка Наполеона бодрствовать чуть ли не всю ночь.

Меня разбудил Антуан – потряс за плечо. Джубаль тоже проснулся, но его соратник вскинул руку.

– Не ты. Американец. Один.

Я неуклюже поднялся, так как еще не отошел от сна и плохо ориентировался в темноте.

– В чем дело? – Я все еще побаивался, что меня казнят просто как белого человека.

– Сам напросился. Тихо, следуй за мной.

И Антуан повел меня через лагерь, мимо спящих солдат. Уж не знаю, каким чудом я ни на кого не наступил, поскольку ни черта не видел в темноте. Затем Антуан сказал несколько слов мужчинам, охранявшим подступы к лагерю, и мы углубились в лес, прошли по какой-то тропинке и вышли на поле сахарного тростника. Яркие звезды освещали грязную дорогу, но я заметил, что луна пошла на убыль. Скоро наступят самые темные ночи в ноябре – наиболее удобное время для внезапного нападения. Время от времени откуда-то издалека доносились одиночные выстрелы – обычное явление, когда армии стоят так близко друг к другу.