Изумрудный шторм - Уильям Дитрих (2010)

– И Англия тоже. – Благодаря своей нейтральной роли посредника я наслушался аналогичных жалоб с обеих сторон. Быть государственным деятелем столь же утомительно, как призывать к порядку расшалившихся детишек.

– Наполеон предал все революционные идеалы, им же, кстати, установленные, выставил себя военным диктатором, хочет доминировать в Германии и Италии, планирует военное вторжение на территорию вашей страны, вашей родины… Он пытается восстановить рабство в Санто-Доминго, что входит в противоречие с французской декларацией прав и свобод, он хочет присвоить древние сокровища, на которые не имеет никаких прав, и тем самым просто обезоружить нас. Уж кому, как не вам, можно и должно судить о его лицемерии. Мы с вами благородные люди и играем на одной стороне. Мы объединились против этого жестокого Цезаря и будем сражаться вместе, как тогда, в Акре. Мы бастион против тирании!

Я познакомился со Смитом в 1799 году, когда он помогал оборонять османский город Акру от наполеоновских войск. Английский капитан сразу понравился мне – он был красив, энергичен, храбр, напорист и амбициозен. А еще он был куда умнее и образованнее любого из офицеров, а это означало, что его дружно возненавидели почти все сослуживцы. Рыцарство он получил на службе у короля Швеции, но особенно прославил его побег из парижской тюрьмы, который помогла осуществить возлюбленная Сиднея. Бонапарт весь так и вскипал, узнав об очередном его успехе. Англичане же так толком и не разобрались, гений он или просто чудак, вот и посадили его в парламент, где ему было по плечу разобраться в любом событии.

– Я был связан с Наполеоном какое-то время, – признался я. – И, будучи американцем, пока что не знаю, чью сторону занять.

– Выгодную, Итан, выгодную для себя сторону. Да, я наслышан о вашей работе в качестве переговорщика по Луизиане. Вы умны, как лис, но и наш Фротте далеко не простак, он умудряется получать деньги сразу от полдюжины правительств. Оба вы шельмецы, но полезные шельмецы, и теперь наши интересы совпадают. Ну, скажите, Астиза, разве не так?

– Лишь потому, что французы похитили моего сына, – ответила моя супруга. Женщины мыслят крайне однобоко, когда речь заходит об их детях.

– И англичане помогут вам его вернуть, – тут же расплылся в улыбке Смит.

Астиза скептически отнеслась к этому его высказыванию. Но лично я придерживался мнения, что надо принимать любую помощь.

– Послушайте, сэр Сидней, я согласен, что наш союз взаимовыгоден, – заметил я. – Я просто хотел продать драгоценный камень, и тут налетела тайная полиция. Они украли изумруд, похитили моего сына Гарри, пытали меня, чтобы заставить выдать секреты, которые мне неведомы. Мы понятия не имеем, где сейчас Мартель и что я скажу ему, если найду его. Да и потом, я не слишком понимаю, что ему действительно от нас нужно.

– Он хочет завоевать Англию. Вот чай, прошу, угощайтесь, а я тем временем расскажу все, что знаю, – предложил лорд.

Мы уселись за угловой столик, где был расставлен китайский сервиз. Со старинного портрета маслом на нас сверху вниз взирал какой-то давно умерший англичанин: он смотрел строго, точно мирской судья на Сикстинскую капеллу. Высший класс здесь постоянно пытается соответствовать неким стандартам предков, которые при жизни ничего хорошего не видели и веселиться явно не умели. Из окон была видна Темза – по воде, подернутой мелкой рябью, проплывали целые караваны торговых судов, и их паруса хлопали и трепетали, точно птичьи крылья.