Ассимиляция - Джефф Вандермеер

Даже биолог занималась этим, наугад создавая модель из всего, что только под руку попадется – связывая странное поведение филина с пропавшим мужем. В действительности это могло быть свидетельством или последствием некоего совершенно иного ритуала. Каприз экологии или Зоны Икс, имеющий к ней лишь косвенное отношение или даже вообще никак с ней не связанный – а это значило бы, что ее записки о филине так же далеки от сути, как и изыскания БП&П. Ты можешь знать о предмете все – и никогда не понять, почему он устроен именно так.

Притягательность острова была связана именно с его отрицанием всякого «почему» – и для биолога, и, как догадывалась Кукушка, для Грейс, прожившей здесь три года наедине с тайной, разъедавшей ее изнутри. Разъедавшей ее до сих пор, и даже присутствие компаньонов не снимало этого напряжения. Кукушка наблюдала за ней из окна и гадала: не скрывает ли Грейс от них некую важную информацию? Она была все время настороже, вся какая-то дерганая, а ее очевидные проблемы со сном прозрачно намекали на некое отдельное, хранимое в тайне «почему».

В этот момент Кукушка почувствовала, что ее отделяет от них огромная дистанция, словно знание о том, как далеко они от Земли, как идет здесь время, безжалостное, но способное прощать – словно это знание оттолкнуло их от нее, и теперь она смотрела на них через границу, подглядывала сквозь мерцающую дверь, пока эти двое, едва заметные вдали, сидели лицом к лицу, поглощенные своим демонстративно оживленным спором. Когда же эта болтовня приведет их к каким-то выводам и что делать, если сама она не поверит в эти их выводы?

– Какую роль в этом играла БП&П? – спрашивал Контроль у Грейс.

Держится безопасной почвы, подумала Кукушка. Вопросов, от которых у него в мозгу не будут взрываться галактики при мысли, что Южный предел стал бастионом Зоны Икс, а люди превращаются в странных существ с целью, ведомой разве что швам в небесах.

– Директору определенно ничего не было известно, – ответила Грейс. – Их вмешательство, все эти их расспросы могли непреднамеренно послужить спусковым крючком.

– Остров не был приоритетом, потому что в Центре уже знали, что здесь творится, – заметил Контроль. – Они уже знали, что нашла бы здесь экспедиция.

– Да какая теперь разница? – Грейс снова переглянулась с Кукушкой. Контроль снова наливался праведным гневом, оживлял в памяти старые битвы, которые, как она подозревала, и тогда были бессмысленны.

– Центр с самого начала держал это в тайне. Центр похоронил это все, похоронил остров, но продолжал посылать экспедиции сюда, в это… в эту гребаную дыру, где все не так, как должно быть, в эту срань, которая убивает людей, даже не давая им гребаного шанса побороться, потому что оно всегда, в любом случае, побеждает, и… – Контроль просто не мог остановиться. Да и не собирался. Он мог лишь сделать паузу, отдышаться и продолжать в том же духе.

А потому его остановила Кукушка. Опустилась перед ним на колени, осторожно взяла у него письмо биолога и ее журнал. Потом нежно обняла Контроля за плечи и держала, а Грейс даже отвернулась от смущения или зависти – может, и ей хотелось, чтобы хоть кто-то ее утешил. Он задергался в объятиях Кукушки, а она держала, чувствуя исходящее от него тепло, и постепенно Контроль обмяк, успокоился, перестал сопротивляться, легонько обнял ее, потом прижал к себе, а она не произносила ни слова – ровным счетом ничего, потому что, сказав что-либо, унизила бы его, а он был ей для этого слишком дорог. К тому же молчание ничего ей не стоило.

И вот когда он затих, она убрала руки, встала и посмотрела на Грейс. Один вопрос до сих пор оставался незаданным. Гнездящиеся птицы умолкли, кругом никаких звуков, кроме шума волн и ветра, кроме собственного дыхания. А Грейс катала носком ботинка банку с фасолью.

– Скажи, Грейс, а где сейчас биолог?