Застольные беседы - Плутарх

{127 ...достойно свирепого Киклопа... — В «Одиссее» (IX 369 сл.) циклоп Полифем обещает последним съесть Одиссея в благодарность за преподнесенное ему вино.}

{128 ...Пифагор однажды заплатил рыбаку за бросок сети... — В Plu. De capiendo ex inimicis utilitate (91 С) этот поступок объяснен стремлением Пифагора приучить людей воздерживаться от жестокости и алчности в отношении животных. Ср. Порфирий, Жизнь Пифагора, 25, в изд.: Д. Л.; Iamblichus, Vita Pythagorica, 36.}

{129 ...требования справедливости и дружбы... — В подлиннике συνηθείας — скорее, «общепринятых моральных норм», «привычного представления о должном», но не знаменитой пифагорейской «дружбы» — φιλία.}

{130 ...теснимые нахлынувшим множеством животных... начали совершать жертвенные заклания... — Сходными причинами объясняет принесение в жертву животных Овидий в «Фастах» (I 347 сл.): первой Церера потребовала принести ей в жертву свинью как разорительницу посевов.}

{131 Ведь нельзя же назвать триглу «грабительницей нивы»... — Так в «Одиссее» (XVIII 29) названа свинья, ср. предыдущее примеч. «Виноградоедом» Архплох (Anth. Lyr., fr. 102, v. I, p. 240) называет козла (ср. у Овидия рассказ о том, что козел приносится в жертву Вакху за то, что объедает лозу, — Метаморфозы XV 114 сл., Фасты I 353 сл.). «Склевыватели посевов» — так у Аристофана в «Птицах» названо все птичье племя (232) и отдельно воробьи и грачи (579).}

{132 Вот и у Гомера... — Афиней (Ath. 1 9) также перечисляет не евших рыбы ахейцев «Илиады», феакийцев и жителей Итаки. При этом, однако, море у Гомера имеет эпитет «обильное рыбой» — ι̉χθυόεις πόντος, II. IX 4, 360, ι̉χθυεντα κέλευθα — Od. III 177.}

...когда же съестной наш запас истощился,

- уже незадолго до того, как посягнуть на быков Гелиоса, -

...рыбу

Остроконечными крючьями удили - голод томил их: {133}

{133 Цитируются 329-й и 332-й стихи XII песни «Одиссеи».}

[d] они добывали себе не изысканное блюдо, а насущное пропитание, в силу той же необходимости, которая заставила пх съесть быков Гелиоса. Отсюда и возник не только у египтян и сирийцев, но и у греков религиозный запрет на употребление рыб в пищу, подкрепивший его осуждение как несправедливого и потворствующего излишествам".

4. Мою речь подхватил Нестор. < А мои сограждане, - сказал он, - в счет не идут, как и мегарцы? {134} Но ведь я часто говорил тебе, что жрецы Посидона в Лептии, {135} которых мы называем перомнемонами, не едят рыб, [e] ибо бога Посидона называют φυτάλμιος. {136} {137} Потомки древнего Эллина {138} приносят жертвы Посидопу как Прародителю (Πατρογένειος), {139} полагая, как и сирийцы, что человек произошел из влажной сущности; поэтому они почитают рыбу как сородича и совскормленнпка, философствуя более основательно, чем Анаксимандр: {140} он не довольствуется признанием того, что первые люди появились в той же среде, что и рыбы, и утверждает, что они зародились в самих рыбах, подобно детенышам акул, и, возросши до такого состояния, в котором они были способны самостоятельно существовать, вышли и приспособились к земле. Следовательно, если огонь, истребляя материю, в которой он возник, пожирает мать и отца, как сказал поэт, включивший стихи о браке Кепка {141} в творения Гесиода, {142} [f] то Анаксимандр, явив в рыбах отцов и матерей человеческого рода, тем самым осудил употребление их в пищу".

{134 ...в счет не идут, как и мегарцы? — Пословица, цитируется также в книге V, 682 F, ср. примеч. 73 к книге V.}

{135 ...жрецы Посидона в Лептии... — Упоминается также: Plu. De soli, anini., 983 F. Как указывает В. Хельмбольд, издатель последнего трактата в Loeb Classical Library, Плутарх, вероятно, привносит сюда черты существовавшего в египетском городе Лепндотонполнсе на Ниле табу на рыбу. Согласно египетскому мпфу, рыбы пожрали фалл Осириса, растерзанного Сетом: см. Об Исиде и Осирисе (18) 358 В (ВДИ, 1977, № 3-4).}