– Пойми меня правильно. Читать Маркса, Ленина, Розу Люксембург – даже какого-нибудь чёртова Кугельманшмугельмана – очень важно. Но никто из них не захотел бы, чтобы мы просто копировали их, чтобы мы имели слепую веру в них как в религию. Теория произрастает из нашей собственной реальности – не так ли, Поннен?

– Не знаю, откуда Роули взял эту теорию заговоров, – начал он. – АНК и партия запрещены. Мы не можем обсуждать проблемы публично. В любом случае, некоторые вещи могут обсуждаться только тайно. Насколько мы с Верой знаем, вопрос об изменении стратегии, об отходе от исключительно ненасильственных методов обсуждался в Движении. Некоторые из наших выступили против этого, но мнение большинства должно признаваться. Что касается анархизма, то это неорганизованное и, как правило, бесцельное насилие. Насколько я понимаю, Умконто задумано как организованная и дисциплинированная сила. В нашем положении мы не можем в одночасье создать массовую армию. Большевики сумели сделать это, поскольку русские рабочие и крестьяне уже находились в царской армии и они восстали. Мы должны начать малым числом, тайно и постепенно наращивать свои силы.

Поннен сделал длинный глоток своего напитка. Вера, Элеонора и я не могли отвести от него глаз.

– У Роули навязчивая идея об организации масс и он уже не понимает, что повторяет это как патефон, – усмехнулся он. Вера кивнула как покорный ребёнок. – Некоторые позиции заслуживают повторения, – продолжил он. – Нам нужны вооруженные акции. Я надеюсь, что эти взрывы приведут к полноценной вооружённой борьбе, когда мы сможем бросить вызов монополии режима на насилие. Но эти действия должны быть неотъемлемой частью общей борьбы народа. Они должны быть связаны с массовой борьбой в городских и сельских районах. Добиться этого, возможно, будет непросто. Время покажет.

Глава 4. Динамит

1961– 62 гг. Дурбан

Затем я был арестован. Это произошло на работе. Однажды утром директор по творческим вопросам с озабоченным видом появился в двери моего кабинета и сказал:

– Вас спрашивает полиция.

Двое полицейских стояли в его кабинете. В своих тускло-коричневых костюмах они выглядели совершенно чужими здесь, в мире рекламы. Более низкий из этой пары представился как лейтенант Гроблер. Это был жилистый маленький человек с рыжими волосами и усами, с беспокойными глазами, которые создавали впечатление бурной внутренней энергии. Он показал мне ордер на арест и сказал, что задерживает меня в соответствии с законодательством о чрезвычайном положении в Пондоленде.

Натальское отделение КОД выпустило брошюру в поддержку восстания племени мпондо против навязывания им вождей, назначенных правительством. Слова Гроблера вызвали у меня облегчение. Меня тревожила возможность ареста за подрывную деятельность, а не за выпуск листовок.

– Но мы находимся в Нагане, – сказал я. – Как вы можете арестовывать меня по законодательству, относящемуся к Пондо?

Это его ничуть не смутило. Меня доставили в полицейский участок, зарегистрировали, сняли отпечатки пальцев и заперли в камеру. Вот и сидел я в костюме рекламного агента, выглядя столь же несуразно, как и Гроблер в нашем агентстве. Я слышал о том, что Гроблер был недавно переведён в полицию безопасности из отдела по расследованию убийств и грабежей, где он приобрел репутацию умелого и беспощадного следователя.