Вооружен и опасен: От подпольной борьбы к свободе - Ронни Касрилс (2005)

Лишь много лет спустя я смог заглянуть в какие-то материалы досье, заведённого на меня полицией безопасности. В 1962 году в представлении министерству юстиции с предложением перевести меня в разряд «запрещённых лиц» они сообщали, что я произношу «подстрекательские речи», возбуждающие «небелую» аудиторию. Я был «явной угрозой» для безопасности государства и «последовательно работал на цели коммунизма». В записанных ими выступлениях прослеживается горячность молодости в виде деклараций типа: «Африканский гигант потревожен и не спит», «АНК запрещён, но продолжает свой марш», «Сегодняшняя молодёжь завтра будет править Южной Африкой». (Дело № 1032, Национальный архив).

Часть вторая. Изгнание, 1963-89 гг.

Глава 7. Северное шоссе

Октябрь 1963 – сентябрь 1965 гг. Бечуаналенд, Танзания, Одесса, Лондон

К тому времени, когда мы добрались до магазина с красной крышей, коричневый макияж на лице Элеоноры превратился в липкое месиво, у Джулиуса Ферста жутко колотило сердце, а мои руки свела судорога. Товарищи на «Лендровере» освободили меня от сумок и помогли Джулиусу и Элеоноре сесть в машину.

Товарищи, которые приехали столь точно, были гражданами Ботсваны – местными жителями, которые вступили в АНК в Южной Африке и были частью эффективного «подпольного трубопровода», созданного Джо Модисе. Мы приехали в чёрный посёлок около города Лобаце и нас провели в дом, завёрнутыми в одеяла. Они объяснили нам, что нужно опасаться южноафриканской агентуры. И на самом деле, месяц назад был взорван самолёт, зафрахтованный для беженцев-членов АНК. Мы с облегчением узнали, что с Баблой всё было в порядке. Для того, чтобы беспрепятственно продолжить путешествие в Танзанию, где была штаб-квартира АНК, нужно было сообщить о своём прибытии местному районному комиссару.

Пока мы ожидали около двери в кабинет, мы получили предварительное представление о его характере: посыльный, прибывший с почтой в расщепленной палке, должен был несколько раз хлопнуть в ладоши, чтобы ему разрешили войти. Комиссар оказался надменной личностью в старомодной рубашке и шортах. Он смотрел на нас пренебрежительно, насмехаясь над Джулиусом за то, что он должен был в таком возрасте бежать из Южной Африки. Когда он допрашивал нас, в каком месте мы вступили на королевскую территорию, мы указали не то место, которое реально использовали, а другое. Он спросил нас, в каком направлении мы повернули, когда добрались до «асфальтированной дороги». Элеонора и я ответили одновременно, только она сказала – влево, а я сказал – вправо. Мы не могли удержаться от смеха, а он побагровел от ярости.

По крайней мере, его молодые помощники были более дружественными и своим отношением к нам показали, что они были больше в ладу с «ветрами перемен»[14], чем комиссар. Нас сфотографировали, и мы получили политическое убежище.

Теперь, когда мы были в Бечуаналенде на законном основании, товарищи предложили, чтобы мы поселились в гостинице под вымышленными именами, как туристы, поскольку, оставаясь в посёлке, мы привлекали бы излишнее внимание. Управляющий гостиницей принял всё за чистую монету и доверительно сказал нам, что «эти коммунисты, Джек и Рика Ходжсон», проехали здесь несколько недель назад после того, как они сбежали из-под домашнего ареста. Мы провели неделю, ожидая чартерного рейса и проводя время в разгадывании больших кроссвордов и в игре в карты.