Троянская тайна - Воронин Андрей Николаевич (2007)

– С чего это вы взяли, что мы вам не верим? – удивился Потапчук. – Вот, к примеру, Глеб сказал мне, что никому не рассказывал о Свентицком, и я ему поверил без каких-либо "но" и "если". Затем я, в свою очередь, сказал Глебу, что никому об этом не рассказывал, и он тоже мне поверил. Мы работаем вместе, как же может быть иначе? А теперь вы сказали нам, что ни с кем не делились данной информацией, и мы вам тоже верим, и все по той же причине: вы работаете с нами, а мы с кем попало, извините, не связываемся. Отсюда следует, что информация дошла до организаторов преступления по какому-то другому каналу – либо через Свентицкого, либо через Кулагина... Кулагина ищут? – обратился он к Глебу.

– Ищут, – кивнул тот. – Думаю, скоро найдут... так или иначе. Машина его пропала вместе с ним. Значит, он уехал на ней, пожалел бросить новую игрушку. Машина приметная, номер ее теперь есть у каждого гаишника, так что нам остается только ждать.

– Ждать и догонять – хуже не придумаешь, – проворчал Потапчук. – Это тактика пассивной обороны, а нам надо нападать, причем со всех сторон. Ты думал о том, где они могли заниматься написанием копии? Где, когда, каким образом... Такую картину у себя на кухне не напишешь!

– Думал, – сказал Глеб, – только ничего путного не придумывается. Ну, допустим, они могли писать ее частями. Холст ведь сшит из кусков, верно?

– Ерунда, – отмахнулся генерал. – А сшивали они эти готовые куски где – в галерее, ночью? А потом еще закрашивали швы... Это ведь не стенку оштукатурить, это картина!

Ирина слушала их краем уха, медленно приходя в себя после инцидента. Она готовилась к бою, собиралась защищаться и нападать, и в душе у нее еще клокотало возмущение – не отсутствием доверия с их стороны, а лишь намеком на возможность недоверия. Она готова была задать этим двоим умникам хорошую трепку, но Потапчук ловко разоружил ее, просто заявив, что верит ей на слово – то самое слово, которого от нее, собственно и добивались. Получалось, что она опять попала в неловкое положение. Ей задали простой вопрос, требовавший такого же простого ответа, а она, видите ли, оскорбилась и бросилась в штыковую атаку. А противника перед ней, увы, не оказалось...

И ведь они действительно ей доверяли, поскольку, получив на свой вопрос прямой и исчерпывающий ответ, немедленно перешли к обсуждению других вопросов – о том, где теперь искать Кулагина и каким образом все-таки удалось создать копию "Явления Христа народу".

Если по первому вопросу Ирине сказать было нечего, то по второму у нее за последние несколько дней возникли кое-какие соображения.

– Позвольте мне, – сказала она, вклинившись в полуграмотные рассуждения господ чекистов о технологии живописи, о которой они имели очень смутное представление, почерпнутое, вероятнее всего, из какого-нибудь учебника для начальных классов художественной школы.

Сиверов, который за секунду до ее реплики как раз угодил в затруднительное положение, взявшись объяснять Потапчуку значение термина "лессировка" и благополучно запутавшись в собственных объяснениях, с облегчением умолк и с преувеличенным вниманием уставился на Ирину – дескать, валяй, бери огонь на себя, а то я совсем увяз... "Я тебе это припомню", – не без злорадства подумала Ирина.

– Написание такой копии – процесс длительный и трудоемкий, – заговорила она. – Неизвестно, сколько человек принимало в нем участие. Пока мы знаем только троих: Макарова, Колесникова и Кулагина. То есть предполагаем, что знаем...

– В данный момент это одно и то же, – вставил Потапчук. – Продолжайте, пожалуйста.

– Я говорю о том, – волнуясь, произнесла Ирина, – что это была настоящая, большая работа... Понимаете?

– Не совсем, – признался Потапчук. – Пока что вы, извините, пересказываете общеизвестные вещи.