Троянская тайна - Воронин Андрей Николаевич (2007)

На заднем плане этих раздраженных, окрашенных нарастающей тревогой размышлений то и дело воздвигалось, подобно мрачной грозовой туче, воспоминание о сломавшейся иголке. Использованный шприц Игорь украдкой выбросил в мусорную урну в центре города; кажется, все прошло гладко, все было шито-крыто, хотя... Сколько времени-то прошло? То-то и оно, что всего ничего – какие-то несчастные сутки. Для громоздкой и неповоротливой машины правосудия сутки – ничто. Игорю представились десятки длинных, скудно освещенных казенных коридоров, прокуренные, заваленные бумагами кабинеты с обшарпанной допотопной мебелью и их обитатели – плохо одетые, скверно выбритые, неприятные в общении люди, которые лениво, спустя рукава отрабатывают свое невеликое жалованье – пишут бумажки, читают бумажки, перекладывают бумажки с места на место, изнуряют свидетелей нудными допросами, прикармливают стукачей, рассказывают друг другу плоские анекдоты и снова возвращаются к своим бумажкам – пишут, читают, перекладывают с места на место... И на одном из бесчисленных письменных столов в одном из этих затхлых кабинетов, вполне возможно, уже лежала составленная чугунным ментовским слогом бумажка, касавшаяся обломка медицинской иглы, извлеченного из трупа некоего гражданина Гальцева. И очень могло быть, что кто-то плохо выбритый, в мятом кургузом пиджачишке уже ломал свою нечесаную голову, пытаясь понять, каким это образом человек, который только что вернулся бизнес-классом из Австрии, очутился на автобусной остановке в десятке километров от аэропорта, в чистом поле, с остановившимся сердцем и с обломком иглы от медицинского шприца под левой лопаткой.

Несмотря на жару, кожа Игоря покрылась зябкими мурашками, когда он, будто наяву, увидел перед собой лицо этого безымянного мента – невыразительное, с вялым ртом и набрякшими от бессонницы и злоупотребления спиртным веками. Видение было таким четким, что смахивало на галлюцинацию, и Игорь подумал, что так, должно быть, выглядят первые симптомы солнечного удара.

Он повернул голову и сквозь дым своей сигареты снова посмотрел на Буру. По загорелой спине Буры было невозможно определить, о чем он думает и думает ли вообще. У него постоянно был такой вид, что Игорь, глядя на него, все время вспоминал популярный во времена горбачевской перестройки значок с надписью: "Я далек от мысли". Во всяком случае, страха спина Буры и его коротко остриженный затылок не выражали. А может, он настолько туп, что не умеет бояться?

Мимо прошла молодая девушка в купальнике, и Игорь на время отвлекся от мрачных раздумий, заглядевшись на ее точеную фигурку и стройные загорелые ноги. Хорошая штука – солнцезащитные очки, подумал он. Смотри куда хочешь и сколько влезет, и никто не спросит: чего, мол, уставился? Кто бы это еще придумал что-нибудь похожее для причинного места! А то, заглядевшись на ножки, попки и прочие причиндалы, можно ненароком угодить в неловкое положение...

Потом в каком-нибудь полуметре от его головы с дикими восторженными воплями пробежал голый, в чем мать родила, пацаненок лет трех с совком и ярким пластмассовым ведерком. Песок фонтанами разлетался во все стороны из-под его крепеньких, слегка кривоватых ног с розовыми пятками. Буре песок попал на затылок и плечи, а лежавшему на спине Чебышеву – в лицо. Разница, как обычно, была не в пользу Игоря.

– А, чтоб тебя, – свирепо процедил Чебышев, отплевываясь и стряхивая со щек приставшие песчинки.

– Говнюк малолетний, – поддержал его Бура, тряся башкой, чтобы вытряхнуть песок из своей так называемой прически. Он широко зевнул и посмотрел вслед карапузу, который уже сидел на корточках в воде и, не переставая орать, как вышедший на тропу войны людоед, азартно лупил по ней совком. – Даже завидно, – продолжал Бура, лениво ковыряясь согнутым пальцем в сигаретной пачке. – Ни забот, ни проблем... Бегай с голой жопой и радуйся, блин, жизни, покуда она, паскуда, тебя в клещи не взяла.