Троянская тайна - Воронин Андрей Николаевич (2007)

– Это точно, – согласился со своего места Востриков. – У нас тут, слава богу, не Мухосранск какой-нибудь, а Москва, здесь этого дела сколько хочешь.

Мамедов проворчал в ответ что-то обиженное, и оперативники вышли из машины. Капитан Спиридонов расставил по местам постовых милиционеров, похожих в своих бронежилетах на неуклюжих серых медвежат с автоматами, и, прихватив с собой двоих автоматчиков для пущей солидности, опергруппа стала подниматься по лестнице на третий этаж, где находилась квартира Колесникова.

– Здесь, – сказал Спиридонов, останавливаясь перед дверью.

Он нажал на кнопку звонка, и все отчетливо услышали доносившееся из квартиры противное дребезжанье. Минуты через две стало ясно, что открывать им никто не собирается. Спиридонов постучал в дверь кулаком и крикнул:

– Колесников, откройте! Милиция!

Затаившийся внутри квартиры убийца никак не отреагировал на это требование, зато из соседней квартиры на грохот выглянула какая-то старушенция. Вид у нее был боевой, свидетельствующий об огромном опыте усмирения буянов и вразумления соседей, по каким-либо причинам вызвавших ее недовольство. Уставившись на источник шума, то бишь на Спиридонова; злющими блеклыми глазенками, старуха открыла рот, но тут заметила двоих автоматчиков в форме. Рот у нее захлопнулся, а мгновением позже захлопнулась и дверь. Старуха и впрямь была опытная, и все, даже юный Мамедов, отметили про себя, что в ее лице у них имеется вполне квалифицированный понятой и весьма компетентный свидетель, который будет рад выложить о соседе всю подноготную – все, что было и чего не было.

– Надо ломать, – сказал Спиридонов. – Давай, мужики.

– А дверь-то хлипкая, – заметил один из автоматчиков, здоровенный сержант, специализировавшийся, как правило, на укрощении наиболее буйных алкашей и выбивании дверей.

Дверь действительно была самая обыкновенная, стандартная – не дверь, а подарок для домушников. Она находилась в странном несоответствии с дорогой иномаркой, на которой разъезжал Колесников.

– На нормальную дверь у его бабушки капусты не хватило, – предположил Востриков.

– Посторонитесь-ка, господа офицеры, – сказал сержант, повернулся к двери плечом и ударил в нее, как таран.

Одного удара оказалось достаточно. Петли крякнули, но устояли, замок тоже выдержал, однако проход открылся, поскольку дверь рухнула вместе с коробкой, подняв в воздух облако известковой пыли.

– Тебя, Лаптев, только на вражеские оборонные объекты сбрасывать, – сказал сержанту Спиридонов и, вынув пистолет, первым нырнул в пыль.

Юный Мамедов тоже схватился за пистолет. Он не зря потратил время, разрабатывая тугую петлю застежки, – кобура расстегнулась легко, без усилий. Зато пистолет застрял, зацепившись за что-то, и замешкавшийся Мамедов вбежал в квартиру последним, отчаянно дергая чертов пистолет, почти уверенный, что в полумраке прихожей сейчас засверкают вспышки выстрелов.

Вместо выстрелов, однако, в полумраке прихожей вспыхнул свет. Его включил вышедший из спальни Спиридонов. Вид у капитана был скучающий, он на ходу засовывал в кобуру пистолет и, кажется, боролся с очередным приступом зевоты. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут Мамедов предостерегающе вскинул вверх руку, и капитан проглотил готовое сорваться с губ слово – не потому, что так уж доверял мальчишке, а просто в силу многолетней привычки мгновенно реагировать на любое изменение обстановки. Он вопросительно вскинул подбородок, но Мамедов не успел показать ему свою находку – капитан увидел ее сам.