Остров Робинзонов - Пьер Маэль, Г. Хайнс (1895)

Однако из предосторожности он помог сестре сойти на землю. Потом, зажегши фитиль из трута, предварительно намочив в спирту его конец, чтобы пламя вспыхнуло скорее, он обильно полил ромом внутренность дупла.

Шипение змеенышей сделалось яростным. Жан осторожно поместился на краю дупла, чтоб размозжить ударом приклада первую показавшуюся голову. Тогда быстрым ударом своего ножа он отделил воспламенившуюся часть фитиля, которая и упала в отверстие.

Там поднялся страшный шум. Длинные языки голубого пламени вырвались из дупла, как из трубы, и при его ярком свете Жан увидел, как в дупле прыгали и извивались штук тридцать длинных, нитеобразных тел, которые быстро пожирал неумолимый огонь этого внутреннего очага.

– Прекрасный пунш, – пошутил молодой человек, помогая сестре влезть на дерево, чтобы присутствовать при этом зрелище. – Положим, мы потеряли полбутылки превосходного рома, но я не жалею о нем.

И действительно, не стоило жалеть. Огонь пылал не более трех-четырех минут, поддерживаемый сухим мхом и хворостом, выстилавшим это гнездо мапан, но результат вышел чудесный. Противные гады совершенно изжарились, так что не только не могли вредить больше своим присутствием, но не могли и заражать воздух, предаваясь разложению.

– А теперь, – сказал Жан, – заткнем отверстие и приготовим себе ночлег.

Он набрал большое количество мха, который тотчас зажег в дупле и продолжал эту операцию до тех пор, пока хорошо осевшая зола не наполнила отверстие до краев.

Затем, при помощи Жанны, он внес до «второго этажа», т. е. до второго разветвления дерева, более легкие доски, найденные ими на берегу.

Таким образом, дети устроили помост около метра шириной и в полтора метра длиной, довольно неровный, но достаточный для того, чтобы на нем можно было растянуться, как на походной кровати. Но этого оказывалось мало. Надо было по возможности закрыть свою воздушную спальню.

Жан пустил в дело обломки рей и шестов, которые связал как можно крепче с помощью тросов и веревок разных размеров, которые ему удалось собрать. Исполнив эту работу, дети очутились как бы на ажурном балконе, поперечные перекладины которого предохраняли их от падения, всегда возможного во сне.

– Жаль, что нет крыши, – заметила молодая девушка. – А это большой недостаток.

– Правда, – согласился ее брат, – и мы лучше сделаем, если проведем эту ночь в нашем первом убежище. А до тех пор я осмотрю все этажи нашего дома. Мы вычистили погреб, но не знаем пока, что у нас на чердаке.

И он полез наверх с сука на сук. Эта секвойя хотя и не равнялась высотой со своими калифорнийскими собратьями, однако была не ниже метров шестидесяти, и Жан добрался до ее вершины не без царапин, но зато с этой высоты мог окинуть взглядом панораму, расстилавшуюся на несколько лье в окружности.

К востоку раскидывалось безбрежное пространство океана, к западу другой океан – девственный лес расстилался волнистой скатертью зелени, терявшейся в отдалении.

Но к северу и югу зрелище изменялось. По северной стороне тянулось плоское, унылое, болотистое побережье; оно развертывалось перед глазами с безотрадным однообразием до синеватой линии возвышенностей, исчезавших в тумане, так что нельзя было определять их высоты.

На юге виднелся гигантский лиман, шириной в несколько миль, но быстрое течение показывало, что тут находится устье или, по крайней мере, один из рукавов громадной реки.

Молодой человек спустился с дерева с сияющим лицом.

Он запыхался и едва мог говорить.

– Что там такое? Что ты видел? – засыпала его вопросами Жанна, которая истолковала по-другому волнение, отражавшееся в чертах брата.

– Я видел… я видел, – проговорил он, переводя дух, – наш «Сен-Жак», вон там, в какой-нибудь миле расстояния к югу.

– «Сен-Жак!»