Пираты Миссисипи - Фридрих Герштеккер, Уильям Кингстон (1874)

Огромная толпа стояла перед отелем «Союз», лучшим в городе, и хозяин его, очень высокий и сухопарый, с всклокоченными волосами, выдающимися скулами, длинным носом и добродушными голубыми глазами, прислушивался с удовольствием к тому, что говорилось перед его крыльцом. В доме кипела работа: заботливая хозяйка суетилась, исполняя требования многочисленных посетителей, приготовляя комнаты для ночлега жившим слишком далеко от города и тем, которые не успевали воротиться к себе в тот же вечер домой. Ей помогали слуга негр и несколько женщин. На улице выпившие ораторы приходили во все большее возбуждение, со всех сторон раздавались ругательства и угрозы. Наконец колебания толпы из стороны в сторону доказали трактирщику, что его надежды сбываются и разговоры заменяются дракой.

Прислонясь к косяку двери и засунув руки в карманы, он поглядывал с наслаждением на эту сцену – он ее предвидел и страстно желал.

Первый удар был нанесен одним ирландцем, низким, коренастым малым с рыжими волосами и бородою еще более яркого оттенка. На нем был какой-то смешной нанковый балахон с расстегнутым воротником и засученными рукавами. Но если наружность Патрика О'Тула была карикатурна, то сам он был вовсе не расположен шутить. Ему стоило проглотить несколько капель виски, для того чтобы почувствовать влечение к тому, что он называл «разумным диспутом», то есть попросту к драке. И хотя он был вовсе не сердитого нрава, но тем не менее никогда не уходил с места, если предвиделась хотя бы малейшая возможность пустить в ход кулаки.

В этот раз ему не поздоровилось, лишь только он сбил с ног своего противника, большинство тех, которые не принимали участия в схватке, набросилось на него.

– Прочь, негодяи, волчьи дети! – кричал Патрик, раздавая во все стороны полновесные удары. – Это что же? Драться, так честным манером, как следует порядочным людям. Один на один! Или хотя двое против одного! Или даже хоть трое! Но не накидывайтесь же вдевятером на одного меня!

– Ну ладно! – закричали в толпе, соглашаясь с ним, но человек, сбитый Патриком с ног, поднялся с земли, закрыл левою рукой вспухший глаз, а правою вытащил из кармана нож и кинулся с бешеным криком на ирландца. Тот схватил его за руку вовремя, встряхнув его так, что он снова повалился на землю. Патрик обратился тогда ко всем присутствовавшим, надеясь, что они примут его сторону при таком предательском нападении. Но толпа была страшно возбуждена: – Смерть этой ирландской собаке! Он осмелился тронуть гражданина Североамериканских Штатов! Зачем его принесло сюда?.. Смерть ему, смерть! Бейте!

– В воду его! – крикнул великан с бледным лицом, пересеченным большим шрамом, он тянулся у него от рта и далеко за левое ухо, придавая всей физиономии отвратительное выражение.

– В реку его, в реку! Эти подлецы немцы и ирландцы только хлеб отбивают у нас, честных работников! Пусть послужит на ужин ракам в Миссисипи.

– В реку! В реку! Да свяжите ему руки за спиной! Пусть так и плывет к себе обратно в Ирландию!

Люди более миролюбивые постарались заступиться за несчастного, но были оттиснуты разъяренной толпой, и положение Патрика казалось безнадежным. Он знал: его ненавидят, ему нечего ждать пощады… И вдобавок река была у них под рукою. Однако один человек бросился вперед и ухватил его за руку. Был это не кто иной, как трактирщик, почтенный Ионафан Смарт.

– Будет! – произнес он повелительно, с достоинством и твердостью настоящего судьи.

Но толпа не была расположена слушаться, и кругом раздались грозные голоса:

– Смарт, не суйся! Прочь! Отпусти этого человека!..

Трактирщик стоял, однако, на своем.

– В таком случае, сам напрашиваешься! – произнес один из державших Патрика, вынимая из кармана пистолет и нацеливаясь в Смарта.