Роковой поцелуй - Джорджетт Хейер (1935)

– А я и не подозревал, что, оказывается, возражаю, – парировал Уорт. – Собственно, не сомневаюсь, что, если по прошествии шести месяцев вы не измените своего мнения, я охотно дам вам свое согласие.

– Шесть месяцев! – с досадой воскликнул Перегрин.

– А вы собирались жениться на мисс Фэйрфорд тотчас же? – осведомился Уорт.

– Нет, но мы… Я надеялся, по крайней мере, обручиться немедленно.

– Конечно. Почему бы и нет? – отозвался граф.

Перегрин просветлел и воспрянул духом.

– Что ж, это уже кое-что, но я не понимаю, почему мы должны ждать столько времени, чтобы пожениться. Скажем, если бы мы обручились, то уже через три месяца…

– По истечении шести месяцев, – прервал его Уорт, – мы поговорим о браке. Сегодня я не в настроении.

Перегрин выглядел нимало не удовлетворенным, но, поскольку ожидал худшего, то смирился и лишь спросил, возможно ли сделать официальное объявление относительно обручения.

– Это не имеет особого значения, – сказал граф, который, похоже, начал стремительно терять интерес к данному делу. – Поступайте, как сочтете нужным: ваша будущая теща, несомненно, проинформирует об этом событии всех своих знакомых, так что оно может быть настолько официальным, насколько вы сами того пожелаете.

– Леди Фэйрфорд, – строго заявил Перегрин, – женщина безупречной репутации, она не снизойдет до подобного.

– Если она не снизойдет до того, чтобы заполучить для своей дочери супруга с годовым доходом в двенадцать тысяч фунтов, тогда это действительно уникальная женщина, – язвительно парировал граф.

Глава 9

Объявление о помолвке было опубликовано в колонке светской хроники «Морнинг пост», результатом чего стало неожиданное появление адмирала Тавернера на Брук-стрит с экземпляром газеты под мышкой. На лице его было написано сильнейшее раздражение. Он не стал тратить время на пустые любезности, и даже присутствие миссис Скаттергуд не помешало ему выразить обуревавшие его чувства. Он потребовал, чтобы ему сообщили, о чем они думают, позволяя Перегрину безвозвратно разрушить собственное будущее.

– Мисс Гарриет Фэйрфорд! – вскричал он. – Кто такая эта мисс Гарриет Фэйрфорд? Я не поверил своим глазам, когда прочитал объявление. «Держу пари, – сказал я (со мной был Бернард), – держу пари, все это не более чем надувательство! Парень готов пожертвовать собой ради первой же увиденной им смазливой мордашки». Но вы молчите; вы ничего не говорите! Значит, это правда?

Мисс Тавернер предложила ему присесть.

– Да, сэр, истинная правда.

Адмирал пробормотал себе под нос нечто нечленораздельное, но крайне смахивающее на богохульство и, скомкав газету, отшвырнул ее в угол комнаты.

– Какой теперь смысл говорить об этом? – сказал он. – В жизни не видал более скверного дела! Будь я проклят, мальчишке едва исполнилось девятнадцать! В этом возрасте ему еще рано думать о женитьбе. Клянусь честью, я удивляюсь Уорту! Или это делается без его ведома?

Мисс Тавернер была вынуждена развеять блеск призрачной надежды, затеплившейся в глазах дяди, и подтвердить, что объявление относительно обручения сделано с полного согласия графа.

Адмирал, похоже, не мог поверить своим ушам. Он крякнул, вновь выругался и заявил, что решительно ничего не понимает.

– Уорт затеял какую-то дьявольскую игру! – провозгласил адмирал. – Хотел бы я знать, в чем она заключается! Жениться в столь юном возрасте, когда ему нет еще и двадцати! Надо срочно конопатить пазы шпунтового пояса, а горячей-то смолы и нету![69]

Миссис Скаттергуд, которая никогда не питала особой симпатии к адмиралу, закрыла свою шкатулку с вязальными принадлежностями и с недвусмысленной укоризной заявила: