Дело Ливенворта (сборник) - Анна Грин (1926)

– Что это означает? – часто дыша, произнесла она. – Что это означает? Мир сошел с ума?

Остановившиеся глаза впились в меня, словно она была не в силах охватить разумом всего ужаса подобной несправедливости.

Я покачал головой. Мне было нечего ответить.

– Обвинять меня, – прошептала мисс Элеонора. – Меня. Меня! – Она ударила себя в грудь сжатой рукой. – Ту, которая боготворила саму землю, на которую ступала его нога. Ту, которая сама встала бы между ним и пулей, если бы только знала, какая опасность ему грозит. О! – воскликнула она. – Это не клевета! Это кинжал в мое сердце!

Я был подавлен ее горем, но решил не проявлять сострадания, пока не получу окончательных доказательств ее невиновности, поэтому, немного помолчав, произнес:

– Похоже, для вас это стало большой неожиданностью, мисс Ливенворт. Вы не понимали, к чему приведет ваша упорная скрытность в отношении некоторых вопросов? Вы настолько плохо знаете человеческую природу, что могли вообразить, будто, находясь в подобном положении, можете хранить молчание насчет преступления, не вызвав неприятия толпы, не говоря уже о подозрениях полиции?

– Но… но…

Я помахал рукой.

– Когда вы не позволили коронеру искать у вас подозрительные бумаги, когда… – Я заставил себя договорить: – Когда вы отказались рассказывать мистеру Грайсу, как к вам попал ключ…

Она отшатнулась. От моих слов на ее лик словно опустилась тяжелая завеса.

– Не нужно, – прошептала она, в страхе глядя по сторонам. – Не нужно! Иногда мне кажется, что у стен есть уши и что меня слушают сами тени.

– Так значит, – сказал я, – вы надеетесь скрыть от общества то, что известно сыщикам?

Она не ответила.

– Мисс Ливенворт, – продолжил я, – боюсь, вы не совсем понимаете, в каком положении находитесь. Попытайтесь взглянуть на это дело со стороны, попытайтесь сами понять, как важно объяснить…

– Но я не могу объяснить… – хриплым голосом пробормотала она.

– Не можете!

Не знаю, что было тому причиной – тон, которым я это произнес, или сами слова, – но это простое выражение подействовало на нее, как удар.

– О, – промолвила она, пятясь от меня, – неужели и вы меня подозреваете? Я думала, вы… – Она замолчала. – Я и не мечтала, что… – Она снова замолчала и вдруг содрогнулась всем телом. – О, я поняла! Вы не верили мне с самого начала, улики против меня были слишком велики. – И она безвольно осела в кресло, потерянная в глубинах стыда и унижения. – Ах, теперь я брошена всеми!

Это утверждение тронуло меня. Я бросился к ней и воскликнул:

– Мисс Ливенворт, я живой человек и не могу видеть, как вы страдаете. Скажите, что вы невиновны, и я поверю вам, невзирая ни на что.

Она встала, возвысившись надо мной.

– Может ли кто-нибудь, глядя мне в лицо, назвать меня виновной? – Когда я печально покачал головой, она выдохнула: – И вам нужны еще доказательства?

И, дрожа от невыразимой силы чувств, она кинулась к двери.

– Идемте же, – крикнула она. – Идемте!

Глаза ее полыхнули решительным огнем.

Возбужденный, потрясенный, тронутый, я направился к мисс Элеоноре, но она была уже в коридоре. Поспешив за ней, полный страха, который не осмеливался показать, я подошел к лестнице, когда она уже поднялась до середины. Последовав за ней в коридор наверху, я увидел ее прямую, гордую фигуру у двери спальни дяди.

– Идемте! – снова произнесла она, только на этот раз холодным, внушающим почтение голосом, и, распахнув дверь, ступила в комнату.

В изумлении я медленно последовал за нею. В комнате смерти царил мрак, лишь газовый рожок в конце коридора струил в нее колдовское свечение, и в его мерцании я увидел, что мисс Элеонора стоит на коленях у накрытой саваном кровати. Голова ее покоилась на лбу усопшего, руки – на его груди.

– Вы говорили, если я заявлю о своей невиновности, вы поверите мне! – воскликнула она, подняв голову, когда я вошел. – Смотрите.