Чтец - Трейси Чи (2016)

Этот фрагмент был ужасающе неполным: абзацы по краям обгорели и целые слова были уничтожены огнем, а со временем ее заметки покрыли текст такими дополнениями и незаконченными предложениями, что постороннему прочитать его было невозможно. Танин огляделась. Тени вокруг нее были неподвижны.

– Не знаю, почему ты позволяешь им так с собой обращаться, – сказала она.

Из тени дерева, словно материализовавшись в ночном воздухе, выступила женщина-ликвидатор.

– Тебе легко говорить. Ты им нравишься.

Танин улыбнулась, почувствовав разливающийся вокруг запах меди.

– Они меня боятся. Должны бояться и тебя.

– Я смогу за себя постоять, – проговорила ликвидатор, тронув потрепанный рукав блузки.

– Я знаю, – кивнула головой Танин.

Хотя данный ими обет запрещал им обзаводиться собственными семьями, Танин все еще помнила своих младших сестер, оставшихся в той, прежней жизни – угловатых, резких, своевольных и не таких красивых, как старшие сестры, за которыми они таскались повсюду как щенки. Но все равно их нельзя было не любить – и за их преданность, и за ревнивую любовь, и просто за то, что они были членами твоей семьи.

А теперь ее семьей была эта женщина-ликвидатор.

Танин пристально посмотрела на бумагу, будто слова, пока текст лежал в кармане, могли самопроизвольно изменить порядок. Конечно, так не могло произойти, и Танин вновь отправила листок на место. Она всегда знала, что вернет Книгу, хотя и не могла точно сказать, когда и как. Ответ на эти вопросы она получит через три дня.

Ликвидатор положила голову на плечо Танин.

– Во всяком случае, – сказала она, – спасибо!

Танин прислонилась щекой к голове, лежащей на ее плече, вдохнула запах меди и, закрыв глаза, проговорила:

– Не за что.

Глава 11

Мальчик в хижине

Сефия со Стрельцом наконец добрались до затянутых облаками лесов высоко в горах Камбали – последнего рубежа, за которым горный массив круто обрывался к северному побережью Оксини. Озера и реки, во множестве пересекавшие эти альпийские луга, привлекали стада оленей, а также охотившихся за ними больших кошек, так что недостатка в дичи не было. Три года назад Сефия приходила сюда вместе с Нин, которая торговала с местными охотниками, селившимися в разбросанных по горам хижинах. Прожив все свои годы в полном одиночестве, Сефия не знала, что можно делать с другими детьми, а потому, пока они бросали дротики и играли на мелкие медные монеты, она воровала их самые ценные безделушки. Нин поймала ее за этим и заставила всё вернуть, но, тем не менее, Сефия сохранила кусок кварца с венериным волосом, который, стоило посмотреть сквозь него на свет, сиял золотым отливом.

В лесу хрустнула ветка – судя по звуку, через чащу пробиралось что-то большое. Сефия и Стрелец сошли с тропинки и спрятались: она залегла меж напоминающих лезвия листьев, он, сжимая в руке охотничий нож, устроился рядом.

По тропинке приближались люди; были слышны их голоса.

– Что делать с этой болезнью, не знаю, – говорил кто-то. – Весь лес был усыпан их трупами. А использовать ведь ничего нельзя – ни мясо, ни шкуры.

– И как вы поступили?

Двое шли по тропинке в том же направлении, что Сефия и Стрелец. Стройный юноша, совсем еще мальчик, немного моложе Стрельца, с карими глазами и маленькими, изящными руками. Второй – высокий худой мужчина с круглым лицом и морщинками вокруг глаз, свидетельствовавшими в пользу того, что их обладатель – любитель посмеяться. На плечах мужчина нес убитого оленя с неуклюже торчащими ногами и болтающейся головой; с плеча у охотника свешивалось ружье. У него, как и у его сына, на голове была кепка с коротким козырьком.

– Как говорил мой отец, «сегодня мы сделали не очень много, завтра поработаем лучше».

– И получалось?

Мужчина усмехнулся.

– Время от времени, – ответил он. – Времена были несладкие. Но он всегда повторял эту фразу. И я почему-то верил.