Марки королевы Виктории - Мейтланд Барри (2008)

– Да… – Брок ненадолго задумался, сведя на переносице брови. – Я ее помню. Думаю, это неплохая идея. Знаете что? Разбирайтесь с Марианной, а часа через два заезжайте за мной в морг. Если вы к тому времени найдете Салли, я поеду к ней с вами. Мне тоже хочется с ней пообщаться.

– Может, привезти ее в управление?

– Нет. – Брок устало потер ладонями лицо. – Давайте взглянем на нее в ее привычной среде обитания, не предупреждая заранее о своем визите.

К тому времени, когда Брок добрался до центрального района Лондона, темные грозовые тучи заволокли полнеба. Подразделение судебно-медицинской экспертизы примыкало к офису коронера и зданию суда. При входе Броку пришлось остановиться у поста безопасности и ждать, когда придет доктор Мехта и проводит его в здание. Когда возникала необходимость проведения сложной или срочной аутопсии, Брок первым делом вспоминал о Сандипе Мехте. Вот и теперь Броку, несмотря на воскресный день, удалось без особых сложностей заручиться согласием маленького индийца. Это был юркий, с большими восточными глазами человечек, обладавший профессионально извращенным чувством юмора. Он проявил свои выдающиеся таланты в области исследования человеческих останков еще в те годы, когда учился на медицинском факультете Бомбейского университета. На званых обедах он имел обыкновение говорить, что медицина стала бы лучшим в мире занятием, если бы не имела дела с живыми пациентами, и именно отсутствие таковых заставило его выбрать в качестве сферы деятельности патологию. Он пользовался подобным способом успокаивать соседей по обеденному столу, когда они, приступая к главному блюду, узнавали, чем он занимается. Истина, однако, заключалась в том, что подобно тому, как объект исследования биографа всегда остается для него полным жизни, объекты исследования доктора Мехты также рассматривались им как живые существа. Правда, для него вся их жизнь ужималась и сосредоточивалась в последнем миге их земного существования.

Сандип Мехта провел Брока через барьер, рассуждая о невозможности достижения исчерпывающего результата на основании исследования только одного, пусть даже главного, органа.

– Вы должны постараться и найти мне что-нибудь еще, Брок! В противном случае мои выводы могут показаться вам разочаровывающими. Прошу, однако, заметить, – продолжал он, когда они ждали лифта, – что это начинает все больше входить в моду, поэтому я, так и быть, вас прощаю.

– Что вы имеете в виду?

Двери лифта раздвинулись, и первое, что услышал изумленный лифтер, когда они вступили в кабинку, был громкий возглас доктора Мехты:

– Обезглавливание!

– Действительно?

– О да! Вы что – в кино не ходите или газет не читаете? Сейчас, кажется, это практикуют буквально все, хотя не могу не признать, что это будет первая отрезанная голова на моем хирургическом столе. И я приношу вам за это свои отдельные благодарности. У меня, как вы, наверное, знаете, существует на этот счет одна занимательная теория…

– Это меня не удивляет, Сандип, – сухо сказал Брок.

– Да бросьте вы хмуриться… Моя теория заключается в том, что обезглавливание симптоматично и служит для выражения бытующих в обществе настроений относительно скорого краха существующего социального порядка. Вспомните о французской революции! Тогда головы скатывались с плеч повсюду!

– Понятненько…

– У меня дома в кабинете есть одна гравюра, приобретенная год назад в антикварном магазине в Инвернессе. На ней изображен весьма плотного сложения жизнерадостный мужчина, одетый в камзол, парик и короткие, до колен, панталоны. Он беседует с художником и что-то объясняет ему. Это портрет Саймона, лорда Ловата, о чем свидетельствует подпись. Далее сказано: «Взято из жизни и гравировано в технике офорта Уильямом Хогартом. Опубликовано в соответствии с парламентским актом 25 августа 1746 года».