Боль – это так грубо! Неужели, чтобы сообщить нам, что мы сильно споткнулись, природа не могла придумать способ получше? Лучше, чем это ощущение, от которого мы проклинаем день, когда наши родители познакомились в университетском кафетерии? Почему нельзя сделать так, чтобы палец на ноге слегка подергивался? Или зеленел? Или исполнял регтайм? Я бы обратил внимание. Клянусь!

Боль – это лишние неудобства, как письмо, набранное в верхнем регистре. Как шестилетний ребенок, который каждые пятнадцать секунд напоминает вам, что на день рождения хочет настольную игру «Монополия». Да, я все понял. Сигнал принят.

Наверное, когда мы были слизнями, чтобы обратить внимание на боль, нужна была столь прямолинейная сигнальная система. Но сейчас, когда у нас так развита кора головного мозга, боль должна уйти.

Не говоря о том, что это до смешного ненадежный сигнал. Тернсторм описывает проблему при помощи чудесной метафоры. Представьте, что боль – часовой на сторожевой башне. Он звонит в колокол, когда видит врагов. Проблема в том, что часовой – «пьяный нерадивый параноик». Иногда он звонит в колокол без причины. Иногда продолжает звонить, хотя враги давно убиты. Боль может возникнуть беспричинно, мучить годами, даже если исходит от ампутированной конечности. И это одно из самых жестоких свойств боли: если вы страдаете от хронической боли, она обычно не ослабевает, даже если причина устранена. Часто становится лишь хуже. Еще более сильный сигнал проходит по нервным путям еще быстрее. Боль нарастает, и вместе с ней растут наши страдания.

Острое облегчение

Плечо болит так сильно, что я готов на все. Врач рекомендовала лечебную физкультуру и научила меня нескольким упражнениям, которые я делаю дома, используя легкую гимнастическую палку вместо гантелей. Пока никакого улучшения. Джули массирует мне плечо по вечерам, читая исторические романы. Это немного помогает.

Я пробую псевдобуддистский подход: вместо того чтобы бежать от боли, сосредоточиваюсь на ней с беспристрастием дзен-монаха. Я говорю себе: «Интересное ощущение. Жжение. Пульсация». Я переосмысливаю боль. Но к этой стратегии, которая хороша при кратковременной боли (например, когда прищемишь палец выдвижным ящиком), бесполезно прибегать, если постоянно ноет плечо.

Поэтому сегодня я пробую новую методику – иглоукалывание. Я нахожу рефлексотерапевта в квартале от дома (в Нью-Йорке до ближайшего кабинета акупунктуры всегда не больше пяти минут ходьбы).

Сейчас я сижу в приемной в цокольном этаже здания. Чтобы дверь приемной не закрылась, ее удерживает Будда размером с арбуз. В воздухе витает едва уловимый фирменный запах Alterna[107]. Не могу понять, что это (жасмин? ладан? сок капусты?), но чувствую его всякий раз, сталкиваясь с восточной медициной.

Заполняю бланки и листаю буклеты, которые явно рассчитаны на другую аудиторию. Пример: не содержащий глютена тоник Zenopause[108].

Рефлексотерапевт зовет меня в кабинет. Она представляется: Галина. Это крупная немолодая женщина с челкой и заметным русским акцентом. Ее белый халат испещрен надписями, например словами «мир» и «покой» на английском и китайском языках.

– Что вас беспокоит? – спрашивает она.

Я рассказываю про боль в плече. Она кивает, что-то записывает. Затем десять минут распрашивает меня, снова записывая ответы.

– Вы потеете?

– Да.

– В каких местах?

– Подмышки и лицо.

Я оглядываюсь. Полумрак. Больше похоже на венскую кофейню, чем на кабинет западного врача, залитый слепящим светом. Стены увешаны восточными веерами и анатомическими таблицами.

Выяснив необходимые подробности (сон, стул, особенности питания), Галина встает с кресла:

– Вы готовы?

– Готов. Кроме головы. Я не хочу, чтобы трогали голову.

– Но я работаю именно с головой.

Очевидно, в родной России Галина не усвоила, что клиент всегда прав.