Дикие пальмы - Уильям Фолкнер (1939)

В соответствии с такой разнонаправленностыо двух повествований происходит и развитие основного конфликта романа. В каждой из его частей разрабатываются разные стороны единого конфликта человека и природы. В «Диких пальмах» это внутренний конфликт чувства, нравственных норм и самой природы человека («человек в конфликте с самим собой», йо определению Фолкнера). В «Старике» конфликт человека и природы предстает в своем реальном физическом аспекте как противоборство, противостояние человека внешним, внеличностным и своевольным силам природы. В финальных главах романа происходит, на первый взгляд, парадоксальная трансформация образов главных героев. Каторжник, столь успешно противостоявший неумолимой стихии, отказывается от дальнейшего сопротивления, а Гарри, потерпевший поражение в борьбе с самим собой, по собственной воле продолжает сопротивление. Однако это противоречие снимается, если посмотреть на обоих протагонистов как на образное раскрытие двойственного конфликта между человеком и природой.

Вероятно, именно для того чтобы показать этот конфликт во всей его неоднозначности и многомерности, автору и понадобились две истории. Поэтому сам по себе прием чередования двух самостоятельных сюжетов не был для Фолкнера самопенным литературным экспериментом. Такая композиция романа вполне естественно проистекает из общих творческих установок писателя, который, по его словам, всегда стремился «рассказать… о человеке в борьбе со своими чувствами, со страстями окружающих, со средой».

Можно по-разному оценивать то, насколько удачен с художественной точки зрения оказался этот опыт Фолкнера по использованию принципов музыкального контрапункта в романной структуре. Как бы то ни было, в менее явном виде аналогия с контрапунктом «работает» и при прочтении других романов американского писателя. Не случайно, посетовав в одном из интервью, что не может выражать себя с помощью музыки, Фолкнер сказал: «Но поскольку мой удел – слова, я должен неуклюже, с помощью слов, выражать то, что чистые музыкальные звуки выразили бы гораздо лучше. Однако я предпочитаю использовать слова, точно так же как я предпочитаю читать, а не слушать. Я предпочитаю тишину звукам, а образ, выраженный словами, существует в молчании. То есть и гром и музыка прозы беззвучны».